Всевидящее око

Это стало для всех самым большим сюрпризом – то, что у этого помещения, по сути вырубленного в скале, имелся самый обыкновенный деревянный потолок. Кто знает, что здесь было в давние времена? Тюремная камера? Погреб? Пивная? Зато можно с уверенностью сказать, что в этом помещении никогда раньше не было столь жаркого и яростного огня, что устроили Марквизы. Ведь строители знали, что огонь не дружит с деревом.

И вот сейчас потолок, терзаемый пламенем из жаровни, обугливался и потрескивал – и прогибался. Когда балки треснули, с неба посыпался не снег, а лед. Вниз полетело все содержимое ледника Вест-Пойнта. И не кубиками вроде тех, что плавали в лимонаде полковника Тайера, нет, – а пластами, пятидесятифунтовыми блоками, которые весили как мраморные и при падении издавали такой же звук. Сначала они падали медленно, выдалбливая куски каменного пола…

– Артемус. – В голове миссис Марквиз, которая стояла в коридоре и наблюдала за действом, снова звучало пусть и слабое, но напряжение. – Артемус, ты должен пойти с нами! Быстрее!

Не знаю, понимала ли она, что происходит. Прошла в помещение и наклонилась, чтобы ухватить сына за ноги и потащить к выходу, но тут огромный кусок льда упал в нескольких футах от нее. Осколки брызнули ей в лицо, на мгновение ослепив, затем упал еще один кусок, уже ближе, и вынудил ее отступить. Я схватил ее за руку и втащил в коридор, а она, почти смирившись, лишь шептала его имя:

– Артемус…

Наверное, она думала, что лед перестанет падать. Думала, вероятно, что в том месте, где сидит ее сын, ему ничего не угрожает. Следующая порция льда показала ей, как сильно она ошибалась. Первый кусок задел его по голове – сотрясение мозга – и повалил на бок. Следующий ударил в живот, еще один обрушился на ноги. Артемус еще был жив и завопил, но его крик звучал всего несколько секунд, прежде чем новый кусок льда угодил ему в лоб. Даже с расстояния в двенадцать футов я расслышал, как треснул череп. И после этого удара Артемус уже не издал ни звука.

А его мать выбрала именно этот момент, чтобы вновь обрести голос. Я, Читатель, думал, что она уже излила свою скорбь, но оказалось, что горя так много, что оно только и ждет возможности вырваться наружу. Его могло остановить лишь нечто неожиданное, зрелище, несравнимое со скорбью. Так и случилось. Сквозь падающие куски льда мы увидели медленно поднимающуюся фигуру.

«Артемус, – помню, тогда подумал я, – поднялся для своего последнего боя». Но тот лежал там, где и упал. Фигура же, которая поднималась – как пьяница, пытающийся оторваться от пола, – эта фигура была одета не в военную форму, а в облачение священника.

Наконец она выпрямилась во весь рост на каменном полу. И шагнула к нам. Мы увидели каштановые волосы, мы увидели румяные щеки и голубые глаза, устремленные на огонь. В общем, мы увидели, как Лея Марквиз поднялась и двинулась к нам.

И то было не просто видение. То были плоть и кровь. Кровь. Одну руку она протягивала к нам, другой же зажимала разрез на шее. И из ее раненого и задохнувшегося тела вырвался крик, который просто не мог бы издать ни человек, ни животное.

Однако он нашел отклик – у По. Они вместе запели самый настоящий гимн ужаса; их нарастающий вопль разбудил летучих мышей; зверьки метались, бились о стены, проносились между нами и путались в волосах.

– Лея!

Хотя По был слаб, он все же ринулся к ней. Стал отталкивать меня, но когда это не получилось, решил обойти. А когда не получилось и это, попытался перелезть через меня! Он был готов на все, лишь бы добраться до нее. На все ради того, чтобы умереть вместе с ней.

Да и миссис Марквиз была готова на все: ее ничего не интересовало, кроме дочери. Поэтому я удерживал их обоих. Не спрашивая себя, зачем я это делаю, обхватил обоих и потащил прочь. Они были слишком слабы, чтобы сопротивляться, но все же мешали мне, из-за чего мы двигались по коридору очень медленно и еще некоторое время могли видеть в проеме видение женщины.

– Лея!

Понимала ли она, что происходит? Знала ли, что бросило ее на камень… что навалилось на нее сверху… что придавило ее в минуту возрождения? Ничто в ее беззвучном крике не свидетельствовало о понимании. Ее просто раздавливало, вот и всё. Раздавливало так же неумолимо, как летучих мышей, десятки их, визжащих, зажатых между льдом и камнем перед открывшейся дверью к Смерти.

А лед все продолжал падать, блок за блоком… погребая под собой факелы и свечи… раскалывая голову Леи… бросая ее из стороны в сторону в холодной ярости.

Все это происходило с такой стремительностью, что через минуту лед завалил проход в пещеру и стал вываливаться в коридор. А мы медлили, зачарованные этим страшным зрелищем, всё еще не веря в ужасную кару. Лед падал. Падал с глухим грохотом. Падал в холодной дымке. Падал, уничтожая потомство Марквизов. Падал, как смерть.

Повествование Гаса Лэндора

40

С 14 декабря по 19 декабря