Всевидящее око

Команда слуг уже сбила лед с дороги, и экипаж поднимался вверх без толчков, словно плыл по воздуху. Заехав под портик, он остановился. На крыльце, на верхней ступеньке, стоял Говернор Кембл. Стоял так, будто он верхом: ноги расставлены, большая голова с густыми бакенбардами поднята. Ступни у него были огромные, как тыквы. На веселом широком уродливом лице читалась радость. Он засмеялся, едва увидел меня, а когда обхватил мою руку обеими своими лапищами, мне показалось, что я растворяюсь в нем.

– Лэндор! Как же долго вас не было… Проходите в дом, дружище, в такую погоду даже собаки наружу не высовываются. О, вы весь промокли, да? Что за пальто! Все в дырах… Не берите в голову, у меня есть запасы как раз для таких чрезвычайных случаев. Не моего размера, не бойтесь, а вполне человеческого, и, если не возражаете, чуть более модные. Какое дурацкое слово – «модный»… Стойте, дайте взглянуть на вас, Лэндор. М-да, похудел… Академическая похлебка не идет вам на пользу, она хороша только для крыс. Ничего страшного, сегодня отъедитесь, дружище. Да так, что на вас будут лопаться все мои пальто!

Двадцать минут спустя меня нарядили в искрящийся новенький сюртук и жилет с восхитительным воротником-стойкой, и я оказался в кабинете Кембла. Комната была раза в четыре больше кабинета Папайи и отделана тем же самым деревом, которое Кембл скармливал своим топкам. Один слуга возвращал жизнь тлеющему огню в камине, второй уже нес графин мадеры, третий – стаканы. Я взял сразу два стакана – дабы компенсировать потерянное время – и опустошил их с наслаждением. Кембл же взял один и, подойдя к видовому окну, любовался лужайкой и простирающимся за ней широченным Гудзоном. Своим Гудзоном, казавшимся издали таким спокойным, что его можно было принять за озеро.

– Табачку, а, Лэндор?

В доме Говернора Кембла трубок не было, зато были табакерки – правда, ни одной такой красивой, как эта: маленький золотой саркофаг со сценами грехопадения по бокам и золотой пушечкой на крышке.

Кембл с улыбкой наблюдал, как я беру щепотку.

– Тайер всегда отказывается, – сказал он.

– Ну, такова его натура – всегда все отвергать.

– Но вас он не отверг, ведь так?

– Очень может быть, что скоро отвергнет, – сказал я, – учитывая, как идет расследование. Кто знает, когда оно закончится…

– На вас, Лэндор, это не похоже – так долго возиться.

– Что ж. – Тусклая улыбка. – Вероятно, я не в своей стихии. Не создан для военной жизни.

– А, так вот в чем загвоздка! Если вы терпите неудачу, это просто удар по вашей профессиональной гордости… Вы просто вернетесь в ваш очаровательный маленький домик и выпьете стаканчик мадеры… или виски. Так, Лэндор?

– Да, виски.

– Но вот если неудачу терпит Тайер, он тянет за собой и других. – Он сунул огромный большой палец в ухо и вытащил его с громким чмоком. – Сейчас сложное время, Лэндор. Вы знаете, что законодательная власть Южной Каролины приняла резолюцию, призывающую упразднить академию? И не думайте, что у них мало сторонников в Конгрессе. Или в Белом доме. – Он поднял стакан к фонарю и оценил мадеру на свету. – Джексон здорово веселится, когда восстанавливает всех кадетов, отчисленных Тайером. Он только и ждет шанса свернуть полковнику башку – и получит ее на блюдечке, если мы не справимся с этим делом. Я боюсь за академию.

– И за свой литейный завод, – добавил я.

Странно, я не собирался говорить это вслух. Но Кембл не возмутился. Он отошел на шаг, расправил плечи и сказал:

– Сильная академия – это сильная нация, Лэндор.

– Конечно.

– Я иногда думаю, что одна смерть, пусть и при таких странных обстоятельствах, мало что значит в масштабах вселенной. А вот две – это уже другой вопрос.

И что я мог сказать на это? Да, две – другой вопрос. А три были бы третьим.

Кембл нахмурился, сделал глоток мадеры.

– В общем, я надеюсь, во благо нас всех, что вы найдете его, и все это ужасное дело… Ох, взгляните на себя, Лэндор: у вас дрожат руки. Чуть ближе к огню и новая порция мадеры – и… О, видите? Остальные гости, если не ошибаюсь! Толпятся на причале… Знаете, Лэндор, я так долго сидел взаперти, что мне хочется встретить их лично. Вы не против, если… Точно? Уверены? Ладно, только укутайтесь потеплее. Мы не хотим, чтобы вы заболели пневмонией; от вас зависит судьба страны, помните об этом…

* * *

За прибывшими гостями были отправлены два экипажа. Мы с Кемблом, раскрасневшиеся от выпитого, разместились во втором. И молчали. Вернее, если он говорил, то я не слушал. Я прикидывал – чего никогда не делал – цену неудачи.

– О! – воскликнул Кембл. – Приехали.