Всему свое время

– Хорошо. Клэр… – со скромностью произнёс Артур, любезно уступив её просьбе. Он наблюдал, как она сама разливала старое выдержанное вино из его погреба и пила его с большим удовольствием небольшими, но частыми глотками. Скоро ему стало казаться, что она начала пьянеть после двух выпитых бокалов.

– Когда я увидела, что вы один, я подумала, почему бы не составить друг другу компанию? – сказала она, проникая в его глаза. – Не хотите ли поговорить и излить душу? Рассказать о себе, о том, как вы коротаете унылые длинные ночи в полном одиночестве, без любви и ласки? Ведь говорят, что природа не терпит пустоты…

– Вы не думали о том, что кому-то может быть просто хорошо в одиночестве? – с учтивостью ответил Артур встречным вопросом и подумал, что пора бы завершать этот «ужин при свечах», пока не поздно.

– Вы не правы, дорогой Артур! – её язык уже изрядно заплетался. – Нельзя жить в одиночестве, опасно и страшно, и крайне нездорово: от этого можно сойти с ума. А вы живёте один, как тот странный лесник с причудами, который ни с кем не общался, свято берег свой остров и никого туда не пускал. Один как перст на всём белом свете, старый вдовец, ни единой близкой души… Мне так вас жаль, Артур!

– У меня есть Мэрилин, – это было единственное, что он смог ей ответить.

– Я заняла место матери в её жизни, – сказала Клэр, осушила залпом третий бокал и напрочь забыла о субординации. – Выпьем! Распушим перья! За ваше здоровье! Вкусное вино. Кажется, меня немного разнесло. Вообще-то я не пью. То есть, не пила очень давно… – потеряв над собой контроль, она медленно встала и начала произвольно танцевать под тихий мелодичный блюз, делая неожиданные движения. А потом, ощупывая доктора нетрезвым взглядом, осмелилась пригласить его на медленный танец.

– Чудная вечеринка! Но почему вы не смотрите в мою сторону, Артур? Вас не красит избыток скромности! Ну же, будьте смелее, раскованнее. Вы же не подросток? Почувствуйте ритм музыки! И, прошу вас, обнимите меня за талию. Я хочу ощутить прикосновение горячей крепкой руки на своей спине. Мы только вдвоём. Малышка Мэрилин спит. Но поверьте, она бы очень хотела видеть НАС счастливыми!

Она начала болтать лишнее и это уже был явный перебор с её стороны. Артур, понимая, что она пьяна, был готов не придавать слишком серьёзного значения её словам. Чтобы поскорее завершить этот далеко нетрезвый моноспектакль, он молвил:

– Я отведу вас в вашу комнату, мисс Тёрнер.

– Клэр, – напомнила она. – С удовольствием воспользуюсь вашей помощью, Артур! – она, как выяснилось, была явно не против этой идеи и, спотыкаясь на ступенях лестницы, оперлась на его плечо, засыпав его своими волосами. Её тонкая шея обнажилась и Артур заметил на ней, под завитками волос, круглую коричневую родинку величиной с горошину, нежную и кокетливую. И почему-то вспомнил слова цыганки Лили, сказавшей, что ему «следует остерегаться женщины с родинкой на шее».

– Когда вы обнимаете меня, я чувствую себя такой защищенной и счастливой! – произнесла она и прикрыла веки. А когда они оказались на пороге её спальни, она спросила почти шёпотом:

– Не хотите зайти?

– Спокойной ночи, Клэр. – сдержанно произнёс Артур. – Благодарю вас за ужин.

– Ах да, я понимаю. Это же комната твоей целомудренной тётушки. – она громко засмеялась и Артур забеспокоился, что этот звук может разбудить Мэрилин. – Ты не бойся, там нет её привидения, я проверяла! Пойдём! Знаешь, у мадам, где я когда-то работала, был такой клёвый брат. Мы с ним частенько, при всяких удобных обстоятельствах, любили вспомнить молодость. – она вздохнула. – А сейчас, успев позабыть прикосновение мужских рук, я не устояла и увлеклась вами.

– Я сочувствую вам…

– Мне не нужно твоё сочувствие. Мне нужно понимание. Я всегда мечтала быть с таким мужчиной, как ты…

– Прекратите немедленно, мисс Тёрнер! – возмутился Артур, стараясь говорить шёпотом. – Что вы себе позволяете? Знаете, вы так великолепно справляетесь со своими обязанностями, что я даже не знаю, что бы мы делали без вас. Но с понедельника мы все-таки попробуем… – и, повернувшись к ней спиной, стал спускаться вниз, напоследок, соблюдая приличия, вновь пожелав её доброй ночи.

Той глубокой ночью, посреди кромешной тьмы в объятьях тишины, за окнами внезапно раздался низкий раскатистый гул, переходящий в страшный грохот и разбудивший Артура. Потемневшее небо освещалось ослепительными молниями, от грома дрожали стёкла, и в одночасье на город обрушился страшный ливень. Артур встал и прошёл в комнату дочери. Та тихо спала, лишь поменяв свою позу. Поправив ей одеяло, он вернулся к себе и погрузился в сон.