Всего лишь пепел

 — Не показывай на себе, — Василий Петрович погрозил сыну пальцем и тяжело вздохнул, — тут хочешь — не хочешь, а поверишь в нечистую силу. Ты как думаешь, сержант?

 — Думаю, просто лишку хватанули, но может, и бес попутал? — неуверенно предположил тот.

 — То-то и оно! — Василий Петрович огляделся по сторонам. — Наши гости не случайные люди, они огонь и воду прошли по части выпивок и банкетов. Так просто тут никого с ног не сшибешь. Нет, что-то нечисто с этим Хэллоуином! Перебор какой-то.

 — И с дедом твоим перебор, и с полетом, — вмешался в разговор Юрик, — потому что никуда ты не летал, а просто бегал с закрытыми глазами. А дед твой только на портрете у нас дома и больше нигде.

 — Раньше я тоже так думал, — признался Василий Петрович, — а насчет полетов… Ты знаешь, Юра, что если сильно разбежаться, раскинуть в стороны руки и изобразить рев мотора, то обязательно превратишься в самолет?

 — В какой самолет, — поинтересовался сержант, — в МИГ или СУ?

 — В ТУ, — пошутил Василий Петрович и тут же построжал: — Иди, проверь, что за шум у ворот?

Но тут подбежал второй сержант и доложил:

 — Командир, там, это самое, из деревни пришли, с иконами крестами, песни поют, может у них тоже банкет? Прикажете коньяка им дать?

 — Да какой коньяк, какие песни? — всполошился Василий Петрович. — Этим что еще надо?

Чем ближе он подходил к воротам, тем явственнее слышал пение или, скорее, распевное чтение молитвы:

 — Спаси, Господи, люди Твоя, и благослови достояние Твое, победы на сопротивныя даруя, и Твое сохраняя Крестом Твоим жительство…

Он приоткрыл створку и осторожно, словно опасаясь выстрела с той стороны, выглянул. Увидел священника с золотым крестом в руках, своего тезку, Василия Петровича, держащего что-то вроде флага с изображением Иисуса Христа, заметил и старух из пряничного домика. Те, словно две свечки, светились в ночном сумраке таинственным голубоватым светом. Были и еще люди с большими крестами, церковными знаменами и иконами. Все это довольно большое собрание людей продолжало то ли молиться, то ли петь на понятном ему лишь отчасти языке:

 — Радуйся, Кресте, образе неописанный и многоименитый, Древо требогатное, страшно же и всеблаженно; радуйся, Кресте всесвятый и всесильный; радуйся, хранителю жизни нашея, Господень Кресте многопетый. Кресте Честный, хранитель души и тела буди ми, образом своим бесы низлагая, враги отгоняя, страсти упраждняя, и благословение даруя ми, и жизнь и силу, содействием Святаго Духа, и честными Пречистыя мольбами.

 — Это они на эстонском поют? — спросил за спиной один из сержантов.

 — Уйди, дубина, — оттолкнул его локтем Василий Петрович и полностью вышел за ворота.

 — Чем обязан? — спросил он визитеров, стараясь выглядеть как можно строже.

 — Да что вы творите, братцы? — вопросом на вопрос ответил тезка Василий Петрович, как-то уж слишком растягивая слова, словно продолжая молиться. — Что у вас за шабаш? Все бесы окрестные к вам слетаются. Ажн свист в воздухе стоит. Далеко ли до большой беды? Тут и землетрясение, и пожар возможен. Всю округу погубите!

 — Не понимаю, о чем вы, — Василий Петрович почувствовал сильное головокружение и даже тошноту. Еще он ощутил страх пред этими людьми, перед их крестами, иконами и прочим церковным реквизитом. Ему хотелось спрятаться за створкой ворот. Он так бы и сделал, если бы не являлся подполковником милиции. Положение обязывало проявлять твердость и говорить командным голосом:

 — Я жду объяснений! Эта частная территория, на которой я вправе предпринимать любые действия, не вступающие в конфликт с законами Российской Федерации. Я понятно излагаю? И вообще, жены моей Ангелины, здесь не было, и нет, она в настоящий момент в городе проживает, — последние слова Василий Петрович сказал неизвестно зачем, они просто помимо его воли сорвались с языка.

 — Еще бы, откуда тут вашей супруге взяться? — голос Анфисы Сергеевны прозвенел серебряным колокольчиком. — Такие безобразия только в отсутствие порядочных жен творятся. А ваша Ангелина Ивановна именно из таких.

 — Да она у него не Ангелина, а Ангелица, — подала свой вековой голос Анна Васильевна. — Только за ее слезы и терпит Господь этакого остолопину. Кстати, внучка, спроси-ка ты у него, откуда это он зараз взял столько маленьких мужичков и теток, всех себе под рост? Просто цирк лилипутов!

 — Да что ж тут непонятного, бабушка? Некоторые люди сначала вверх растут, пока еще юные годами, потом взрослеют и начинают расти вниз. Иногда совсем на нет сходят. Лишь одно имя и остается. Вот говорят: «Березовский или Чубайс», а посмотришь — и не видно никого.

Василию Петровичу совсем не хотелось возражать, ему почему-то подумалось, что визитеры говорят вполне правильные вещи. Но стоящие сзади сержанты вернули его к реальности, спросив, не следует ли применить против непрошеных гостей спецсредства?

 — Нет! — прикрикнул он, повернув голову к плечу. — Кругом марш! Я вам применю! А вы, — обратился он к церковному собранию, — прекратите оскорблять власти, я при исполнении!