Всего лишь пепел

 — Причем тут большинство? — Василий Петрович махнул рукой. — Быдло оно и есть быдло. Речь про нас, на нас ведь все стоит…

 — Да ни чего на тебе не стоит! — повысил тон Осиновский. — Тоже мне, избранный! Ты представь себе крупный город, в каждом его районе, в каждом, подобном этому, здании сидят такие как мы с тобой. Много таких, как мы. Представь, если все потянут загребущие руки, чтобы отнять от других и прибрать себе? Сотни тысяч, миллионы загребущих рук? Они же в клочья все порвут! Все к свиньям собачьим! Ничего не останется!

 — Да… — Василий Петрович запнулся, он хотел сказать, что собственно его никто другой и не волнует. И деньги, и собственность, и власть — все это нужно ему самому. А на остальных, включая присутствующих, ему наплевать. Но не говорить же об этом прокурору?

 — Да нет! — сказал он примирительно. — Рвать в клочья ничего не надо. Пусть для нас все будет по справедливости, а для остальных — по закону. Что нам по справедливости можно, то им по закону нельзя! Так и будем жить! Выпьем за это?

 — Совсем ты меня, Вася, запутал, — вздохнул Осиновский, — тебе адвокатом надо быть, а не ментом. Выпьем.

Василий Петрович втягивал в себя багровую жидкость и видел, как кровавые блики на потолке пожирают друг друга, раздуваются, лопаются, потом рождаются вновь, чтобы в очередной раз потешить свое чрево и умереть…

* * *

Не в воле человека путь его

(Иер. 10, 23)

Необыкновенная вещь — память! Все, что нужно для жизни — хранит. Стоит ей лишь на мгновение прикоснуться к какому-либо знанию, и она делает его своим достоянием на веки вечные. Только сумей, найди это сокровенное. Ведь, как правило, никто и ведать не ведает, что хранится в кладовых его памяти. Благо, если ум способен в нужную минуту стать поводырем и отыскать потребное моменту. Увы, нередко ум оказывается позади таковой нужды. А задним умом силён не будешь.

Как-то, в студенческую бытность, Василий Петрович прослушал курс лекций о том, как работает память. Тема не задевала за живое. Но когда лектор заявил, что якобы каждый процесс вспоминания есть реконструкция того, что было: не «пошел и взял», а «попробовал восстановить», студент Пузынёв возмутился. «Как это, «попробовал восстановить»? Нет, «пошел и взял»! Все в ней, родимой, лежит на своем месте». Даже зачёт провалил, пытаясь доказать преподавателю свое. Впрочем, очень скоро обо всем этом забыл. И о том, что забыл, тоже забыл.

А не оставлял бы своих принципов в прошлом, без всякой надежды на востребованность, скольких бы бед избежал? Ведь дед не раз и не два ему говаривал: «Осиного гнезда не тронь! Промеж двери пальца не клади! Не лезь боком на гвоздь!» Не вспомнил уроки из детства, когда продолжал «военную» кампанию против своих деревенских соседей. И вот, выражаясь словами Пузынёва-старшего, итог: «Задел рукой — поплатился головой». А ведь того, что случилось — не исправишь!

Обо всем этом только и оставалось думать Василию Петровичу в последних числах ноября. Свой выговор он уже схлопотал, а значит, путь к повышению перекрыл себе надолго. Наступил, что называется, на горло собственной песне. Благо, хоть кабинет прежний пока оставили за ним. Сидя в своем начальственном кресле, он с отвращением поглядывал на сдвинутые к краю стола недельной давности газеты. Иногда против воли брал их в руки и, мучая себя, читал заголовки:

«Городской ОМОН исчез во время плановых учений», «Бермудский треугольник в Больших Росах». «Куда на сутки дезертировала рота омоновцев?», «Диверсия против правопорядка».

Далее заголовков он не шел. Да и зачем? Обстоятельства происшествия ему были более-менее известны. А уж то, что для него осталось тайной, для других — тайной вдвойне.

И как же гладко все начиналось! Во вторник 18 ноября, как и в предыдущие дни, погода стояла пасмурная, но без осадков. Ленивый ветерок без лишнего энтузиазма кружил над озером. Иногда, чуть оживая, подбрасывал вверх опавшую листву и вздымал на воде легкую рябь. Заморозки, и доселе оставаясь лишь ночными захожанами, отступали утром за северо-западный горизонт, где невидимая отсюда зима возможно уж пробовала заселяться в природные апартаменты. Здесь же в Больших Росах все еще царила осень…

Ранним утром в район деревни для проведения плановых учений прибыли два автобуса с бойцами милиции особого назначения. Базовый лагерь разбили прямо у забора пузынёвских владений. Командир отряда майор Васнецов, высокий худощавый, лет тридцати, доложил о прибытии Пузынёву. Василий Петрович знал этого майора весьма поверхностно, слышал, что тот отличается незаурядной храбростью, неоднократно бывал в боевых командировках, перед начальством не лебезит, потому в почестях и наградах не купается.

 — Действуйте, — сказал он Васнецову и подумал, что тот наверняка пользуется успехом у женщин.

Майор дал команду к построению и довел до бойцов первую задачу, которая заключалась в пресечении массовых безпорядков.