Вражда, Любовь и Напарники

Я стою на пороге аудитории, купающейся в волшебных солнечных лучах. Захожу, осматриваю вереницу столов, выстроившихся в ровные четыре ряда, и наконец замечаю Дарлинга. Он сидит с краю, у окна, подпирает ладонью подбородок и с задумчивым видом читает конспект — скорее всего, готовится к практике. Пусть по нему не скажешь, но в последние пару лет он налег на учебу. Мы постоянно соревнуемся за лучшие оценки по предметам. Я знаю, как это глупо, но отказаться от борьбы не могу. Для нас двоих борьба естественна как дыхание. Она часть нас.

Я направляюсь к Максу и сажусь напротив, поставив стул спинкой вперед и сложив на нее руки. Неотрывно смотрю на Дарлинга, зная, как его это бесит.

Сокурсники уже привыкли к нам. У них было время — почти четыре года.

— Ты хочешь что-то сказать, Раженская? Если да, то поспеши. Магистр скоро придет, — сухо говорит он, не отрывая взгляда от тетради.

— Хочу. Предупредить.

— И о чем же? Говори, я умираю от любопытства. — Голос полон сарказма, но лицо Макса остается таким же скучающим. Ненадолго.

— Тогда, может, мне лучше промолчать? Дождаться, пока ты умрешь?

— Очень остроумно.

— Ну это же я.

— Давай ближе к делу.

— Хорошо, — выдыхаю я, — сегодня мы с тобой отбываем наказание в архиве. А еще завтра и послезавтра.

Я с замиранием сердца ожидаю его реакции. Это подобно наркотику — мстить и видеть результат. И я знаю, что это ненормально. Энн часто говорит, что люди не ведут себя так, когда терпеть друг друга не могут. Но с другой стороны, они не вынуждены ежедневно сталкиваться с объектом своей неприязни. Поэтому я не придаю ее словам значения.

Взгляд Макса тяжелеет, а тетрадь с громким шелестом закрывается и откладывается прочь.

— Ты о чем? — Бровь Дарлинга вопросительно поднимается вверх, в глазах застывает вопрос. И я на мгновение ему верю, но предчувствие победы вытесняет все сомнения.

Неужели он думал, что выйдет сухим из воды, подставит меня так легко и без последствий?

— Комендант нашел в моей комнате несколько бутылок медовухи. — Отведя взор, я смотрю в окно. На улице буйствует весна — поздняя, по-летнему теплая. Изумрудная зелень покрывает всю территорию академии, цветут деревья. Одна из веток, усыпанная красно-оранжевыми бутонами, упирается в стекло.

— Поздравляю. Но при чем тут я, Раженская?

— Не притворяйся.

— Ты, похоже, забыла, с кем разговариваешь. — Макс теряет терпение.

— У меня не было медовухи, Дарлинг, — цежу я, показывая, что игры закончились. — Но тем не менее, она неожиданно появилась, как раз в тот момент, когда решили проверить комнаты в общежитии. Удивительно, правда?.. — А после искренне интересуюсь: — Как ты обошел защиту? Я создавала ее не одну ночь.

Из-за Макса и только из-за него все в моей жизни идет кувырком. Вместо тихого озера, о котором я мечтала, меня бурным потоком несет горная река, то и дело швыряя о камни. И каждая неприятность, в которую я влипаю, — всецело его вина.

Я возвращаюсь взглядом к Дарлингу. Он чертовски недоволен, но пока еще держит себя в руках.

— И ты сказала коменданту, что это моя выпивка?

— Ну, если не вдаваться в подробности, то да.

— Идиотка.

Я мгновенно вскипаю, ладони сжимаются в кулаки. Если бы не грядущее занятие, я бы заставила его подавиться своими словами. По крайней мере, постаралась бы это сделать, а как вышло бы в итоге, думать не хотелось.

Тем временем он продолжает, не обращая никакого внимания на мою реакцию:

— Тебя обдурили как ребенка и использовали. — Злобы в его голосе гораздо меньше, чем я ожидала. Он будто отчитывает меня. — В пятницу полевые сборы, а из-за наказания нас к ним не допустят. Мы двое — лучшие на курсе, а теперь благодаря тебе мы уступим это место кому-нибудь другому. Спасибо, Клара. И говорю на всякий случай, если ты до сих пор не поняла: я не приносил в твою комнату медовуху. Хотя какая уже разница? Все уже сделано.

Наблюдая за движением его губ, я осознаю сказанное и замечаю то, на что прежде закрывала глаза. Все изначально было слишком ненадежно. Будь это действительно Дарлинг, он бы предположил, что я могу подставить и его. Вот только, когда пришел комендант, времени подумать не оставалось, поэтому я так легко поддалась привычному для меня суждению: корень всех проблем — Макс.

Обернувшись, я цепким взглядом обвожу аудиторию. Я практически уверена, что меня подставил кто-то из сокурсников. Вот только даже не все присутствовали сегодня. У нас разные направления, соответственно, и занятия тоже, но в полевых сборах участвуют абсолютно все: и боевики, и лекари, и артефактники, и даже зельевары. Каждому находят роль.

Наша борьба с Дарлингом получила широкую огласку. Слишком широкую. Иногда в процессе страдают и другие. Но вот в чем несправедливость: если меня люди по этой причине избегают, то к Максу, наоборот, тянутся. Однако и врагов у нас хватает, а особенно у Дарлинга. И кто-то из них сыграл на моей неприязни — не надо быть гением, чтобы понять, что я подставлю этого недоноска в ответ.

Я возвращаю свое внимание к Максу и, несмотря на то, что он назвал меня идиоткой, пересиливая себя, тяжело говорю:

— Извини, ошиблась.