Врата. За синим горизонтом событий

Вначале он не знал, что он Альберт Эйнштейн. Читая свою программу, он кое-что узнавал о себе. Во-первых, что он информационно-поисковая программа, и он тут же занялся поиском адресов главных категорий информации, которой он должен располагать. Во-вторых, что он программа эвристическая и нормативная, что обязывало его соблюдать определенные правила в форме проходимых и непроходимых ворот, которые определяли принятие им решений. В-третьих, что он собственность Робина — он же Робинетт, Роб, Робби, Боб или Бобби — Стейтли Броудхеда и должен общаться с ним на основании их знакомства. Это заставило Альберта получить доступ к файлам Робина Броудхеда и заново ознакомиться с ними; до сих пор именно эта операция оказалась наиболее длительной. Когда все это было проделано, он вспомнил свое имя и особенности своей внешности. Он сделал выбор одежды из имеющихся вариантов: пуловер или серая рубашка в пятнах, шлепанцы или теннисные туфли с развязанным шнурком, носки или без них — и появился на экране монитора в обличье подлинного Альберта Эйнштейна, с трубкой в руке, спокойные глаза смотрят вопросительно — не успело еще замереть эхо от приказа Эсси.

У него было достаточно времени. Эсси потребовалось почти четыре десятых секунды, чтобы произнести его имя.

Так как она говорила по-английски, он приветствовал ее на том же самом языке. «Доброе… — быстрая оценка местного времени, — … утро, — быстрая оценка состояния и настроения Эсси, — миссис Броудхед». — Если бы она была одета для работы, он назвал бы ее «Лаврова».

Эсси оценивающе смотрела на него несколько секунд — целая бесконечность для Альберта. Он не терял времени зря. Программа была составлена экономно, и те его части, которые не были заняты в разговоре с Эсси, занялись другими задачами. Так отдельные его цепи помогали другой программе сделать прогноз погоды для спортивного рыболовного судна, которое покидало Лонг Айленд, учили маленькую девочку спрягать французские глаголы, оживили сексуальную куклу для старой затворницы с причудами и подсчитали золотые монеты, полученные с Пекинской фондовой биржи. Почти всегда существовали и другие задачи. Когда их не было, оставались менее важные проблемы, ожидающие решения: анализ движения ядерных частиц, вычисление орбит астероидов, баланс миллионов чековых книжек — все, чем шестьдесят миллиардов гигабит могут заняться в свободное время.

Альберт отличался от других программ Робина — юридической, секретарской, психоаналитической, от тех заменителей Робина Броудхеда, которые выполняли его функции, когда Робин был занят или просто не хотел тратить время. У Альберта с этими программами во многом была общая память. Все они имели свободный доступ к файлам друг друга. Но каждая программа представляла собой особую вселенную действий, занятую специальными целями: они не могли выполнять свои обязанности, не зная, что делают другие программы.

Кроме того, это были персональные программы Робина Броудхеда, покорные его воле. Альберт настолько сложен, что свободно понимал подтекст и все нюансы контекстов, он мог на этом основании принимать решения. В своих реакциях он не был ограничен только приказами Робина. Он мог ставить проблемы на основании всего, что думал Робин, всего, что знали другие программы. Альберт только не мог выдать тайны Робина или не распознать конфиденциальные проблемы. Принципиально не мог.

Но были и исключения. Человек, который написал программу Альберта, легко мог добавить команды-исключения. И сделал это.

— Робин приказал тебе подготовить для меня резюме происшедшего, — сказала Эсси своему созданию. — Давай. — Она критично и вместе с тем восхищенно смотрела, как написанная ею программа кивнула, почесала за ухом черенком трубки и заговорила. «Альберт — хорошая программа, — с гордостью подумала она. — Для собрания электронных импульсов, живущих в хрупких кристаллических дихалкогенидах со структурой влажной половой тряпки, он очень привлекательная личность».