Врата. За синим горизонтом событий

— Конечно, госпожа, он беспокоится о здоровье вашего супруга. Госпожа, если вам нужна дополнительная информация, позвольте посоветовать проконсультироваться с этой программой, а не со мной.

— Я могу сделать больше! — воскликнула она. И действительно может. Достаточно ей произнести три слова: «Дайте город Полимат», и Альберт, Харриет, Зигфрид — все программы Робина переподчиняются ее собственной мощной программе, программе Полимат, которую она использовала, когда создавала все остальные программы, высшей программе, в которой содержатся команды всех остальных. Пусть тогда попробуют что-то утаить от нее! Посмотрим, смогут ли они сохранить в тайне свои сведения! Тогда…

— Боже, — сказала Эсси вслух, — я действительно собираюсь преподнести урок собственной программе!

— Госпожа?

Она затаила дыхание. Полусмех, полурыдание. «Нет, — сказала она, — сотри все предыдущее. Ни в твоем программировании, Альберт, ни в программе Зигфрида нет ошибок. Если психоаналитическая программа считает, что Робин должен избавиться от внутреннего напряжения, я не могу запретить это и не собираюсь подсматривать. В дальнейшем», — честно поправилась она.

Любопытно, что для С. Я. Лавровой-Броудхед слово «честность» имело смысл даже в общении с ее собственными созданиями. Программа типа Альберта Эйнштейна — сооружение большое, сложное, тонкое и мощное. Даже С. Я. Лаврова не могла бы написать такую программу в одиночку. Для этого ей нужен был Полимат. Программа типа Альберта Эйнштейна училась, росла, приспосабливалась к новым задачам. Даже ее автор не мог сказать, почему она выдала именно эту информацию, а не другую. Можно было только наблюдать, как она работает, и судить о правильном выполнении приказов. «Нечестно» было бы винить программу, и Эсси не могла быть нечестной.

Но, беспокойно меняя положения на постели (осталось двадцать две минуты!), она подумала, что мир несправедлив к ней. Совсем несправедлив! Нечестно, что такие сказочные чудеса изливаются в мир — сейчас. Нечестно, что возникают новые трудности и опасности именно сейчас, когда она может не дожить до их разрешения. Можно ли справиться с Пейтером Хертером? Можно ли спасти остальных членов группы? Можно ли с помощью вееров и рассказов Мертвецов проделать все те удивительные вещи, которые пообещал Робин, накормить мир, сделать всех людей здоровыми и счастливыми, позволить человечеству исследовать вселенную? Сколько вопросов, а до конца дня она может умереть и не узнать ответов на них. Нечестно, несправедливо! Но по крайней мере справедливо одно; если она умрет, то так и не узнает, кого бы выбрал Робин, если бы вернулась его утраченная любовь.

Она чувствовала, как проходит время. Альберт терпеливо сидел на экране, только изредка затягивался или чесал шею под свитером, чтобы напомнить ей, что он еще здесь.

Бережливая душа кибернетика требовала, чтобы Эсси использовала программу или отключила ее — такая трата машинного времени! Но она не решалась. Есть еще вопросы, которые она хотела бы задать.

В дверь заглянула сестра. «Доброе утро, миссис Броудхед», — сказала она, увидев, что Эсси не спит.

— Пора? — спросила Эсси, голос ее неожиданно дрогнул.

— О, есть еще несколько минут. Можете продолжать разговор, если хотите.

Эсси покачала головой. «Бессмысленно», — сказала она и отозвала программу. Она легко приняла это решение. Ей не пришло в голову, что среди вопросов, на которые она не получила ответа, есть имеющие важные последствия.

И когда Альберта Эйнштейна отпустили, он не позволил себе сразу дезинтегрироваться.

«Все никогда не бывает сказано», — заметил Генри Джеймс. Для Альберта «Генри Джеймс» означало только адрес, по которому находится определенная информация. Но смысл этого закона он понимал. Даже своему хозяину он никогда не может сказать все. И если попытается, то изменит своей программе.

Но какую часть всего избрать?

На нижнем структурном уровне программа Альберта должна была пропускать факты определенной «ценности» и задерживать все остальные. Достаточно просто. Но программа обладала избыточностью. Факты поступали к ней через множество ворот, иногда через сотни. И если некоторые ворота говорили фактам «да», а другие «нет», что оставалось делать программе? У нее был алгоритм проверки «ценности», но на некоторых уровнях сложности не хватало шестидесяти миллиардов гигабит: могло не хватить даже полной битами вселенной. Мейер и Стокмайер давно показали, что, независимо от мощности компьютера, существуют проблемы такой сложности, которые невозможно решить за все время существования вселенной. Проблемы Альберта не были такими грандиозными. Но он не мог найти алгоритм их решения, например, нужно ли применять поразительные последствия принципа Маха к истории хичи. Хуже того. Эта программа была частной собственностью. Конечно, было бы интересно заняться чистой наукой. Но принципы программы этого не допускали.

И Альберт задержался на миллисекунду, рассматривая свои возможности. Должен ли он, когда его в следующий раз вызовет Робин, сообщить ему свои предположения, связанные с Небом хичи?