Врата в рай

Ее тело было таким податливым, таким влажным и таким горячим, упругая плоть казалась почти девственной, и это сводило меня с ума. Я порвал на ней сорочку и, лихорадочно стащив ее, отшвырнул в сторону. В какой-то сумасшедший момент мне показалось, что она снова овладела мной: своим упругим, как у девочки, влагалищем, обнаженным животом, грудями, распятыми под моим телом. Я был ее пленником, ее рабом. Но я не собирался так легко сдаваться. Я хотел видеть ее беспомощность, видеть ее страстные содрогания, а потому снова подмял под себя и стал жадно ловить ее губы, осыпать поцелуями, вжимать ее лицо в свое. Попав в капкан моих поцелуев, моего безудержного натиска, она, издав глухой, почти животный стон наслаждения, пережила «эту маленькую смерть». И, уже не владея собой, я продолжал ее трахать, трахал все сильнее и сильнее, как не трахал никого и никогда в жизни, будь то мужчина или женщина, шлюха или бандит, а может, просто плод моего воображения.

13. Эллиот. Кожа и духи

Я изо всех сил боролся со сном, но тщетно. Я то засыпал, то просыпался, испытывая странное беспокойство при виде ее нежного профиля на фоне белоснежного полога. Красивая женщина, без единого изъяна, но даже во сне от нее исходила какая-то незримая опасность.

Как она могла так спокойно спать после всего, что произошло? Почему она была так уверена, что я вдруг не вскочу и не проволоку ее за волосы через всю комнату? Я чувствовал непреодолимое желание снова целовать ее и снова трахать и трахать до бесконечности, но еще больше мне хотелось поскорее убраться из этой спальни. Я прижал ее к себе и уже в полудреме осторожно ласкал ее груди и влажный треугольник между ног, а затем крепко заснул, словно меня вырубили.

Когда я проснулся, в комнате было темно. Она ласково звала меня по имени. В голове тут же загорелся сигнал опасности. Если, черт побери, она меня сейчас прогонит, то я просто сойду с ума.

Лампа, горевшая на комоде, отбрасывала желтоватый свет на руки, на африканские и индейские маски, отсвечивая от медных прутьев кровати. Я лежал распластавшись на гладких хлопковых простынях, покрывало и подушки были убраны, а полог отдернут. Неожиданно я почувствовал знакомое прикосновение кожи к левому запястью и от удивления окончательно проснулся. Она уже успела застегнуть наручник на левой руке и теперь, перегнувшись через меня и упершись в мою грудь коленями, занималась наручником на правой руке.

Я подумал, что она, скорее всего, сейчас будет меня пороть. Она явно еще не закончила со мной. И я опять задрожал, как в лихорадке. А ведь я действительно напросился на неприятности, наговорил массу лишнего, так что пощады ждать не приходилось. И она это сделает даже без моего разрешения. Неужели я решил, что, оттрахав, я смогу ее остановить! Господи, как страшно! Я начал потихоньку закипать.

Я натянул ремни, чтобы попробовать на прочность, и понял, что ослабить их мне вряд ли удастся, к тому же ноги мои оказались прикованными к кровати. То есть все, что было до того, — это еще цветочки. Хотя, надо признаться, такой вид порки — самый комфортабельный. Так почему ж я так нервничаю? Потому что это она? Потому что до сих пор ни разу не имел никого из тех, кто меня мучил, по крайней мере не так, как я имел ее. Прекрасно! И вдруг мне на ум пришел кадр не самого удачного фильма о римлянах и первых христианах, где раб говорит своему хозяину-патрицию: «Можешь меня выпороть, но только не отсылай прочь!»

Я начал извиваться, натягивая ремни, даже терся членом о простыню, но тяжелая медная рама даже не шелохнулась.

А моя мучительница была совсем близко и внимательно наблюдала за мной. Она стояла спиной к лампе. И кожа ее светилась в темноте, словно ее внутренний жар перешел в свет.

Тут я снова вспомнил, как она лежала подо мной, вспомнил ее крепкое и одновременно мягкое тело. И, подумав о предстоящей порке, я стал закипать еще больше. Я хотел что-то сказать, просто чтобы снять напряжение. Но не решился. А еще я не знал, чего она от меня хочет. В руке у нее был черный кожаный хлыст, и это ничего хорошего мне не сулило.

Теперь она была вся в черном — униформа инструкторов, — за исключением белой кружевной блузки. Пикантная штучка, просто шикарная. Узкий черный кожаный пиджак и короткая юбка плотно облегали ее тело, сапоги до колен ладно сидели на ноге. Встреть я такую где-нибудь в уличном кафе, то, клянусь, кончил бы прямо в штаны.

А пока я вот-вот кончу на хлопковую простыню.

Она медленно подошла ко мне, помахивая хлыстом.

И вот теперь пришел час расплаты: я расплачиваюсь даже не за то, что слишком умный, а за то, что поимел ее. Вот такие дела. Я уже был готов сдаться. Тем более что порка — малоприятная вещь. Неважно, получаете вы от этого удовольствие или нет, это всегда очень больно. А она мастер своего дела. Ведь она босс.