Врата в рай

И тут вдруг она отпрыгнула.

— Господи, — прошептал я, закрыв глаза.

Затем я почувствовал ее влажные губы у себя под рукой. Она покусывала мне волосы в подмышечной впадине. Это было так неожиданно, что я даже вздрогнул. Правой рукой она взяла меня за яички и стала ласкать их, одновременно целуя меня в подмышку и тем самым просто сводя с ума. Моя кожа стала сплошной эрогенной зоной, а она все ласкала и лизала мое тело.

Я был так напряжен, что даже скрежетал зубами. Внезапно она выпустила яички и, крепко обхватив пальцами основание члена, стала нежно его поглаживать.

— Я больше не могу. Не могу, — простонал я сквозь сжатые зубы.

Я качнулся назад, прилагая титанические усилия, чтобы не кончить. Она меня отпустила, а затем притянула к себе мою голову и снова принялась целовать, энергично работая языком.

— А ведь это хуже, чем порка, — промурлыкала она между поцелуями, — когда тебя мучают, доставляя удовольствие.

На этот раз мне удалось высвободиться из ее цепких рук, и я начал осыпать ее лицо поцелуями, жадными губами впиваясь в ее щеки и веки. Повернувшись, я вонзил в нее свой член — прямо в белый хлопок ее сорочки. О боже, какое утонченное наслаждение — чувствовать ее тело через тонкую материю!

— Нет! Не делай этого! — воскликнула она со злобным смешком, щелкнув меня по члену правой рукой. — И никогда больше так не делай, пока я тебе не разрешу! — Она снова и снова шлепала меня по члену.

— Ради бога, перестань, — прошептал я.

Член пульсировал, с каждым ударом становясь все тверже.

— Хочешь, чтобы я заткнула тебе рот?

— Да, можешь заткнуть мне рот! Хорошо бы сиськами или языком, — ответил я.

Я трясся в лихорадке и непроизвольно сильно рванул наручники, словно желая сделать их посвободнее. Она ответила мне низким, вибрирующим смехом. — Ты плохой мальчик. — И с этими словами она снова принялась меня шлепать.

Она провела ногтем по головке члена, а затем ущипнула, чтобы она закрылась. «Да-да-да, испорченный ребенок», — хотел было сказать я, но вовремя остановился. Я даже отвернулся от нее, уткнувшись лбом в плечо. Но она взяла мое лицо обеими руками и снова притянула к себе.

— Ты ведь хочешь меня? Хочешь?

— Да, хочу затрахать тебя до смерти, — прошептал я.

Я снова поймал губами ее рот и, не позволив ей увернуться, впился в него, одновременно давя на нее членом.

Отпрыгнув, она опять принялась с размаху бить и шлепать мой напрягшийся член. Потом она оставила меня в покое, молча прошла через всю комнату, подошла к комоду и так и осталась стоять, даже не потрудившись убрать упавшие на лицо пряди волос.

Ее стройное тело было покрыто капельками влаги, лицо раскраснелось, так же как шея и грудь. Мне стало тяжело дышать. Подобной эрекции у меня еще не было ни разу в жизни. По крайней мере, я такого не помню.

Мне казалось, что я ненавижу ее. И тем не менее я просто пожирал ее глазами: эти розовые бедра, изящные ноги, обутые в белые шелковые туфельки на шпильках, эту грудь, просвечивающую под тонким кружевом. А как изящно она вытирала рот тыльной стороной ладони!

Потом она что-то достала из комода. Что-то вроде кожаных рогов телесного цвета. Присмотревшись получше, я понял, что это был искусственный член, но не один, а два члена, соединенных вместе одной мошонкой. И члены эти выглядели весьма правдоподобно: они даже двигались толчками, когда она слегка сжала искусственную мошонку, совсем как ребенок резиновую игрушку.

Она поднесла все это поближе ко мне, словно предлагая в дар. Члены были сделаны мастерски: блестящие, хорошо смазанные, с тщательно вылепленными головками. Насколько мне было известно, в мошонку закачали какую-то жидкость, которая при правильном нажатии поступала в оба члена.

— Эллиот, тебя когда-нибудь трахала женщина? — еле слышно произнесла она, убирая со лба непослушную прядь. Лицо ее было покрыто капельками лота, а огромные глаза затуманены.

Я, уже не контролируя себя, попытался слабо протестовать:

— Не делай этого со мной!

В ответ она только тихо, призывно рассмеялась.

Она снова отошла к комоду и, взяв высокий табурет с мягкой обивкой, установила его за моей спиной. Я повернулся к ней лицом и в ужасе посмотрел на табурет, точно это было опасное оружие.

— Не смей меня толкать! — воскликнула она, сердито сверкнув глазами, и наотмашь ударила меня по лицу.

Я отвернулся, чтобы оправиться от шока.

— Ну что, уже съежился от страха? — спросила она.

— Не дождешься, крошка, — ответил я, за что получил еще одну увесистую пощечину.

— Может, мне сперва выпороть тебя? По-настоящему.

Я промолчал, так как мне стало трудно дышать и я никак не мог унять бившую меня дрожь. А потом я вдруг почувствовал ее губы у себя на щеке, прямо там, где еще алел след от удара, и ее нежные пальцы на шее.

И опять нечто невероятно сильное пронзило меня, отдавшись сладкой болью в члене.

Мягкое прикосновение шелковистых губ — и член стал еще больше, а в голове будто что-то взорвалось.

— Эллиот, ты любишь меня?

Похоже, какой-то защитный клапан вышел из строя.

Мой разум уже не справлялся со всем этим. По щекам потекли слезы.