Врата судьбы

– Но ведь лебедей здесь никаких нет.

– Нет есть. Два фаянсовых садовых стула, которые мы нашли. Помнишь? Один был темно-синим, а другой – голубым, и кто-то… мне кажется, что это был старина Исаак, сказал: «Видите – вот это Оксфорд, а это – Кембридж».

– А потом мы расколотили Оксфорд, правильно?

– Да. Но Кембридж все еще там. Голубой. Ну как же ты не понимаешь! Лоэнгрин. Что-то было спрятано в одном из этих лебедей. Томми, нам срочно надо посмотреть на этот Кембридж. На голубой. Он все еще в Кэй-Кэй. Пойдем сходим?

– Что? В одиннадцать часов ночи? Нет.

– Хорошо, тогда сходим завтра. Тебе завтра не надо в Лондон?

– Нет.

– Значит, сходим завтра и посмотрим.

III

– Не знаю, что вы собираетесь делать с огородом, – сказал Альберт. – Я провел там однажды какое-то время, но я мало что понимаю в овощах. Кстати, ваша милость, пришел мальчик, который хочет с вами поговорить.

– Мальчик? – переспросила Таппенс. – Ты имеешь в виду такого рыжеватого?

– Нет. Другого. У которого по плечам лежат нечесаные светлые волосы. С довольно дурацким именем. Вроде как у отеля. Знаете – «Роял Кларенс»? Вот и его так же зовут. Кларенс.

– Правильно, Кларенс, но не «Роял Кларенс».

– Вы правы, – согласился Альберт. – Он ждет на пороге. Говорит, что может вам в чем-то помочь, ваша милость.

Таппенс нашла Кларенса сидящим в старом плетеном кресле на веранде или на лоджии, как кому больше понравится. Он, казалось, наслаждался поздним завтраком, состоявшим из картофельных чипсов и палочки шоколада, которую держал в руке.

– Доброе утро, ваша милость, – сказал мальчуган. – Пришел узнать, не нужна ли моя помощь.

– Ну что же, – ответила Таппенс, – помощь по саду никогда не помешает. Мне кажется, что раньше ты помогал Исааку.

– Да, время от времени. Хотя я не так уж и много умею. Как и сам Исаак. Он всегда очень много болтал, рассказывал о том, какой он хороший работник. И как хорошо было людям, которые его нанимали. Он даже говорил, что был старшим садовником у мистера Болинго. Он, знаете ли, раньше жил дальше по реке. Такой большой дом. Теперь его превратили в школу. Так вот, он говорил, что был там старшим садовником. Но моя бабушка говорит, что это все вранье от начала и до конца.

– Это не важно, – заметила Таппенс. – Знаешь, я хочу вытащить кое-какие вещи из маленькой теплицы.

– Вы имеете в виду сарай? Стеклянный сарай? Кэй-Кэй, правильно?

– Совершенно правильно, – подтвердила Таппенс. – Странно, что ты знаешь его правильное название.

– Да его всё время так называли. Все. Говорят, это по-японски. Не знаю только, правда ли.

– Хорошо, – сказала Таппенс, – тогда пошли.

Процессия состояла из Томми, Таппенс, пса Ганнибала и Альберта, который, оставив мытье посуды ради более интересного занятия, замыкал строй. Ганнибал был на седьмом небе от счастья, после того как насладился густыми запахами округи. Он опять присоединился к ним около Кэй-Кэй и с интересом принюхался.

– Привет, Ганнибал, – сказала Таппенс. – Тоже хочешь нам помочь? Ну, расскажи нам что-нибудь.

– А что это за порода? – спросил Кларенс. – Кто-то говорил мне, что такие собаки охотятся на крыс. Это правда?

– Абсолютная правда, – ответил Томми. – Он у нас манчестерский терьер, классического окраса – черный с рыжими подпалинами.

Ганнибал, понимая, что речь идет именно о нем, повернул голову, потянулся и с энтузиазмом замахал хвостом. А затем с гордым видом уселся на землю.

– Он кусачий? – уточнил Кларенс. – Все так говорят.

– Он очень хорошая охранная собака, – пояснила Таппенс. – Он меня охраняет.

– Да, – вмешался в разговор Томми. – И когда меня нет, то Ганнибал становится твоим защитником.

– Почтальон рассказывал, что четыре дня назад тот его чуть не искусал.

– Почтальоны собакам никогда не нравились, – заметила Таппенс. – А ты не знаешь, где ключ от двери?

– Знаю, – ответил Кларенс. – Он висит в сарае. В том, где хранятся цветочные горшки.

Он убежал и вскоре вернулся с одним, когда-то очень ржавым, а нынче более-менее смазанным ключом.

– Наверное, Исаак смазывал этот ключ, – сказал он.

– Да, раньше его практически нельзя было повернуть, – согласилась Таппенс.

Дверь открылась.

Фаянсовый табурет Кембридж, вокруг которого извивался лебедь, выглядел совсем неплохо. По-видимому, Исаак оттер и вымыл его в предвкушении того дня, когда погода позволит установить его на веранде.

– Здесь еще должен быть синий, – сказал Кларенс. – Обычно Исаак называл их Оксфорд и Кембридж.

– Правда?

– Ну да. Оксфорд был синим, а Кембридж – голубым.

– Да, почти как лодочные команды.

– Кстати, с этой лошадью-качалкой что-то случилось, правда? Вокруг нее масса какого-то мусора.

– Правильно.

– Смешное имя Матильда, правда?

– Да. Она перенесла операцию, – объяснила Таппенс.

Почему-то это показалось Кларенсу очень забавным. Мальчуган рассмеялся.

– Мою двоюродную тетю Эдит тоже оперировали, – сказал он. – Вырезали у нее что-то внутри, и она поправилась. – В голосе его послышалось разочарование.

– Мне кажется, что внутрь этих табуретов забраться невозможно, – заметила Таппенс.

– Думаю, что этот мы можем расколоть так же, как и синий.