Врата судьбы

– Нет. Что? Это точно не деньги, но очень похоже на письма. Не знаю, сможем ли мы их прочесть. Они все такие старые и выцветшие…

Томми очень осторожно сложил пожелтевшие листки, отделяя их друг от друга там, где это было возможно. Буквы, очень крупные, когда-то были написаны темно-синими чернилами.

– Место встречи изменилось, – прочитал он. – Кен-Гарденз возле Питера Пэна. Среда, 25-го в 3.30 после полудня. Джоанна.

– Мне кажется, – сказала Таппенс, – что мы наконец-то нашли нечто.

– Ты хочешь сказать, что кому-то, кто собирался в Лондон, сообщалось, что он должен в определенный день встретиться с кем-то в Кенсингтонском саду и принести с собой бумаги, планы или что еще там было? Тогда кто, по-твоему, должен был вынуть это из Матильды и кто это туда положил?

– Это мог быть даже ребенок, – сказала Таппенс. – Положил их туда кто-то, кто жил в доме и имел возможность передвигаться по нему, не вызывая подозрения. Он получал бумаги от морского офицера и передавал их в Лондон.

Она замотала старый кожаный бумажник в шарф, который был у нее на шее, и вместе с Томми вернулась в дом.

– Там могут быть еще бумаги, – предположила она. – Но мне кажется, что большинство из них пришло в негодность и превратится в пыль, как только до них дотронутся… А это что еще?

На столике в холле лежал объемистый пакет. Из столовой вышел Альберт.

– Это принес курьер, – сказал он. – Сегодня утром для вас, мадам.

– Интересно, что бы это могло быть, – сказала Таппенс, беря пакет в руки.

Вместе с Томми они прошли в гостиную. Таппенс развязала бечевку и сняла коричневую упаковочную бумагу.

– Похоже на альбом, – сообщила она. – Так мне кажется. А вот и записка. От миссис Гриффин.

Дорогая миссис Бересфорд!

С Вашей стороны было очень любезно принести мне именинный альбом. Мне доставило громадное удовольствие просмотреть его и вспомнить о многих людях, которых я знала в молодости. Человеческая память так коротка… Иногда мы помним только имена людей, а не их фамилии, а иногда – все наоборот. Недавно я наткнулась на этот альбом. Это не мой альбом – я думаю, что он когда-то принадлежал моей бабушке. Но в нем достаточно фотографий, и среди них, как я полагаю, есть парочка фото Паркинсонов, потому что моя бабушка их хорошо знала. Я подумала, что Вы захотите на них посмотреть, так как Вас так интересует история Вашего нынешнего дома и те, кто в нем когда-то жил. Мне альбом возвращать не надо, так как лично для меня, уверяю Вас, он не представляет никакой ценности. В домах у людей обычно скапливается слишком много вещей, которые принадлежали их тетушкам и бабушкам. Например, недавно я нашла в ящике шкафа, который стоит в мезонине, несколько наборов иголок, которым уже много-много лет. Я смутно вспоминаю, что не моя бабушка, а бабушка моей бабушки имела привычку дарить горничным на Рождество наборы иголок, и я думаю, что она купила их на какой-то распродаже с прицелом на следующий год. Теперь они совершенно бесполезны. Иногда становится грустно, как подумаешь, сколько бесполезных потерь переживает человек.

– Фотоальбом, – сказала Таппенс. – Это может быть интересно. Садись рядом, давай смотреть.

Они уселись на софе. Альбом был типичным для давно ушедших дней. Большинство фотографий выцвели, но время от времени Таппенс узнавала места, которые соответствовали их нынешнему дому.

– Смотри – вот эта Обезьянья Ловушка. И – смотри-смотри – под ней стоит Любимая. А вот глициния и кортадерия. Мне кажется, что это какое-то чаепитие или что-то в этом роде. Смотри, сколько людей сидит вокруг стола в саду… И под ними подписаны их имена. Мейбл. Совсем страшненькая. А это кто?