Возвращение Короля

Люди уже расчищали путь через обломки и другие следы битвы. От ворот принесли носилки. Эовин осторожно уложили на мягкие подушки, тело короля накрыли драгоценным золотым покрывалом. Перед ними несли факелы, и их пламя, бледное в солнечных лучах, раздувалось ветром.

Так прибыли в столицу Гондора Теоден и Эовин, и все, кто видел их, обнажили головы и поклонились. Процессия прошла через пепел и копоть сожженного круга и начала подниматься по каменным улицам. Мерри этот подъем показался вечным, каким-то бессмысленным путешествием в кошмарном сне, все длящимся и длящимся, движущимся к неизвестному концу.

Факелы перед хоббитом медленно потускнели, он шел во тьме и думал: «Это туннель, ведущий к могиле, здесь мы останемся навсегда». 

Как вдруг в его грезы ворвался голос:

— Мерри! Хвала удаче, я нашел тебя!

Мерри поднял голову, и туман в его глазах немного рассеялся. Пиппин! Они лицом к лицу столкнулись на узкой пустой улочке. Мерри протер глаза.

— Где король? — спросил он. — И Эовин?

Потом повернулся, сел на какой-то порог и снова начал плакать.

— Их унесли, — сказал Пиппин. — Ты, наверно, уснул на ходу и свернул не в ту сторону. Когда обнаружилось, что тебя с ними нет, Гэндалф послал меня на поиски. Бедный старина Мерри! Как же я рад снова видеть тебя! Но ты устал, и я не стану беспокоить тебя расспросами. Скажи, ты ранен?

— Нет, — ответил Мерри. — Я думаю, что нет. Но у меня не действует правая рука, Пиппин, с тех пор, как я ударил его. И мой меч сгорел, как кусок дерева.

Пиппин встревожился.

— Лучше пойдем поскорее, — сказал он. — Может, тебя понести? Ты не можешь больше идти. Тебе вообще нельзя было позволять идти, но прости их. Так много ужасного произошло в Городе, Мерри, что легко было просмотреть одного бедного хоббита, возвращающегося с битвы.

— Не всегда плохо, когда тебя не замечают, — сказал Мерри. — Меня не заметил... Нет, нет, не хочу об этом! Помоги мне, Пиппин! Все темнеет перед глазами, и рука у меня такая холодная...

— Обопрись на меня, Мерри! Идем! Потихоньку, шаг за шагом. Здесь близко!

— Ты пришел, чтобы похоронить меня? — вдруг спросил Мерри.

— Конечно нет, — ответил Пиппин, стараясь, чтобы голос у него звучал весело, хотя сердце его разрывалось от страха и жалости. — Нет, мы идем в Дома врачевания.

Друзья свернули с узкой улочки между высокими домами и стеной четвертого круга и вышли на главную улицу, поднимающуюся к цитадели. Шаг за шагом шли они, пока Мерри не зашатался и не принялся бормотать как в бреду.

«Я не доведу его, — подумал Пиппин. — Неужели никто не поможет мне? Не могу же я его здесь оставить».

И как раз в эту секунду сзади подбежал мальчик, и Пиппин узнал в нем Бергила, сына Берегонда.

— Привет, Бергил! — сказал он. — Куда ты идешь? Рад снова видеть тебя живым и невредимым.

— У меня поручение к лекарям, — ответил Бергил. — Не могу задерживаться.

— И не нужно! — заметил Пиппин. — Но скажи им, что у меня тут раненый хоббит, вернувшийся с битвы. Сам он дойти не сможет. Если Митрандир там, он будет благодарен за это сообщение.

Бергил убежал.

«Лучше я подожду здесь», — подумал Пиппин. Он осторожно опустил Мерри на мостовую и сел рядом с ним, положив голову друга себе на колени. Потом взял его за руки. Правая рука Мерри была холодна как лед.

Вскоре появился сам Гэндалф. Он склонился к Мерри и тронул его лоб, потом осторожно поднял его.

— Он заслужил честь быть почетным гостем в этом городе, — сказал волшебник. — Он оправдал мое доверие, ибо если бы Эльронд не послушался меня, то ни ты, ни Мерри не выступили бы с нами, и тогда печальные дела этого дня были бы гораздо печальнее. — Он вздохнул. — Вот и еще один раненый на моем попечении, а в сражении до сих пор нет перевеса на нашей стороне.

И вот наконец Фарамира, Эовин и Мериадока уложили в постели в Домах врачевания, и там за ними хорошо ухаживали. Хотя знания древних в эти дни во многом были забыты, в Гондоре сохранилось умение лечить раны и болезни. Не умели только исцелять старость. И действительно, продолжительность жизни гондорцев теперь не намного превышала продолжительность жизни других людей и мало кто из них доживал до ста лет, за исключением семей с чистой кровью. Искусство врачевания переживало упадок в последние годы: появился недуг, названный черной тенью, потому что исходил от назгулов. Пораженные им впадали в глубокий сон, тело их становилось холодным, и они умирали. И лекари заключили, что халфлинг и леди Рохана тяжело поражены этой болезнью. Утром они бормотали в бреду какие-то слова, и лекари внимательно слушали их, надеясь узнать что-нибудь такое, что может облегчить их положение. Но скоро раненые вновь впадали в забытье, и, по мере того как солнце склонялось к западу, лица их все более заволакивало тенью. Фарамир же горел в лихорадке, которую ничем не могли успокоить.