Возвращение короля

— А я, Денетор, сын Эктелиона, повелитель Гондора, наместник Верховного Короля, слышу это и не забуду, и не премину воздавать вам любовью за верность, честью за доблесть, местью за клятвопреступление.

Пиппин получил обратно свой меч и вложил его в ножны.

— А теперь, — сказал Денетор, — мой первый приказ вам: говорите и не отмалчивайтесь. Расскажите мне свою историю целиком и потрудитесь припомнить все, что можете, о моем сыне Боромире. Садитесь и начинайте! — Денетор ударил в маленький серебряный гонг у кресла, и тотчас явились слуги. Пиппин понял, что они все время стояли в нишах по обе стороны от двери, незамеченные им и Гэндальфом при входе.

— Принесите вина, еды и скамьи для гостей, — велел Денетор, — и пусть в течение часа нам никто не мешает.

— Больше я не могу вам уделить: сейчас мне приходится заниматься множеством дел, — пояснил старик, обращаясь к Гэндальфу. — Возможно, более важных, хотя для меня это не так. Но на исходе дня мы, может статься, еще побеседуем.

— Надеюсь, что раньше, — сказал Гэндальф. — Я не для того проскакал с быстротой ветра сто пятьдесят лиг от Исенгарда, чтобы привезти вам маленького воина, пусть и очень учтивого. Разве вам все равно, что Теоден выиграл большое сражение, что Исенгард разрушен и что я переломил посох Сарумана?

— Вовсе не все равно. Но об этих свершениях я уже знаю довольно для борьбы с восточной угрозой. — Денетор обратил взгляд темных глаз на Гэндальфа, и Пиппин вдруг заметил, как эти двое похожи, и почуял возникшее между ними напряжение: как будто от глаз к глазам пролегла тлеющая огненная линия, способная в любой миг ослепительно вспыхнуть.

В сущности, Денетор куда больше походил на великого чародея, чем Гэндальф: более величавый, красивый и властный. И старый. Но внутреннее чутье подсказывало Пиппину, что за Гэндальфом неизмеримо большая власть, и глубочайшая мудрость, и скрытое до поры могущество. И он старше, гораздо старше. «Насколько?» — подумал Пиппин и вспомнил, что прежде никогда не задумывался об этом. Древобородый говорил что-то о колдунах, но тогда Пиппин не думал о Гэндальфе как об одном из них. Кто такой Гэндальф? В какие далекие времена, в каком дальнем краю явился он в мир и когда покинет его? На этом размышления хоббита прервались, и он увидел, что Гэндальф и Денетор все еще смотрят друг другу в глаза, как будто читая мысли. Денетор первым отвел взгляд.

— Да, — сказал он, — хоть Камни, по слухам, и утрачены, зрение у повелителей Гондора по-прежнему острее, чем у простолюдинов, и они получают много вестей. Но садитесь!

Слуги внесли кресло и низкую табуретку, а следом поднос с серебряным кувшином, чашками и белым хлебом. Пиппин сел, но не мог отвести глаз от старого повелителя. Было ли это на самом деле или ему только показалось, но, заговорив о Камнях, Денетор с внезапным блеском в глазах взглянул на Пиппина.

— Теперь расскажите мне свою историю, мой вассал, — повелел Денетор с добродушной насмешкой. — Ибо поистине приятно слушать того, с кем так сдружился мой сын.

Пиппин навсегда запомнил тот час в большом зале под проницательным взглядом повелителя Гондора, коварные вопросы Денетора и постоянное сознание того, что рядом Гэндальф, который смотрел и слушал, сдерживая (так казалось Пиппину) нарастающий гнев и нетерпение. Когда час минул и Денетор снова ударил в гонг, Пиппин почувствовал, что выдохся. «Сейчас не может быть больше девяти часов, — подумал он. — Я мог бы съесть три завтрака подряд».

— Отведите благородного Митрандира в приготовленные для него покои, — распорядился Денетор. — Его спутник пока может поселиться с ним, если пожелает. Но да будет известно, что он присягнул мне на верную службу, что его следует величать Перегрин, сын Паладина, и надлежит обучить меньшим паролям. Известите капитанов: когда пробьет три, они должны ждать меня здесь.

Приходите и вы, мой благородный Митрандир, – приходите когда угодно. Никто не помешает вам посещать меня в любое время, кроме кратких часов моего сна. Пусть же ваш гнев на неразумного старика пройдет.

— Неразумного? — переспросил Гэндальф. — Нет, мой повелитель, когда вы станете неразумным, вы умрете. Даже свое горе вы умеете использовать как завесу. Вы думаете, я не понимаю, с какой целью вы целый час расспрашивали того, кто знает меньше меня, покуда я сидел рядом?

— А понимаете, так будьте довольны, — заметил Денетор. — Глупо было бы в трудном положении отвергать совет и помощь. Но вы раздаете эти дары сообразно собственным замыслам. Отныне повелитель Гондора не будет орудием достижения чужих целей, какими бы достойными они ни были. Для него нет доли превыше блага Гондора, и править Гондором, сударь, буду я и никто другой – разве что вернется король.