Возвращение короля

— Благородная Ундомиель, — сказал Арагорн, — час этот поистине горек, но он был зачат тогда, когда мы встретились под березами в саду Эльронда, где теперь никто не гуляет. Мы приняли эту участь на холме Керин-Амрот, когда видели и Тень, и Сумерки. Подумай сама, любимая, нужно ли ждать, пока я вконец иссохну и паду с престола выжившим из ума немощным стариком. Нет, госпожа моя, я последний из нуменорцев и последний из королей древности, и мне дана не только жизнь обычных людей, но и право уйти по своей воле. Поэтому я сейчас усну.

Я не утешаю тебя, ибо в земной юдоли нечем утолить такую боль. А перед тобой снова выбор: раскаяться, отправиться в Гавань и унести на запад память о нашей жизни, которая никогда не поблекнет, но останется лишь воспоминанием, или же покориться участи человека.

— О нет, возлюбленный повелитель, — ответила Арвен, — выбор сделан уже давно. Нет более кораблей, кои могли бы унести меня отсюда, и я поневоле должна покориться судьбе людей – терять, не ропща. Но говорю тебе, король нуменорцев: лишь теперь я поняла сказание о твоем народе и его падении. Я презирала твое племя, полагая этих людей злобными глупцами, но теперь мне жаль их. Если таков, как говорят Старейшие, дар Одного людям, горько принимать его.

— Так кажется, — ответил он. — Но не будем отступать перед последним испытанием мы, победители Тени, отринувшие искушение Кольцом. Нам должно уходить в печали, но не в отчаянии. Смотри, Арвен! Мы связаны с миром смертных не навек, и за его пределами нас ждут не только воспоминания. Прощай!

— Эстель, Эстель! — воскликнула она, он же взял ее за руки, поцеловал их и уснул. И великая красота открылась в нем, так что все, кто потом приходили, дивились – в короле соединились краса молодости, доблесть зрелости, мудрость и величие старости. И долго лежал он там как символ великолепия властителей человечества, слава коих не затмится до конца мира.

Но Арвен ушла из Усыпальницы, и свет в ее глазах померк, и она казалась людям холодной и серой, как зимняя беззвездная ночь. Она попрощалась с Эльдарионом, с дочерьми и со всеми, кого любила, и покинула Минас-Тирит, и удалилась в Лориен, и до наступления зимы жила там одна под увядающими деревьями. Галадриель давно ушла и Келеборн тоже, и земля была тиха и пустынна.

И вот когда наконец листья маллорна облетели, а весна еще не приходила, [38] Арвен упокоилась у подножия Керин-Амрота. Там и пребудет ее зеленая могила, пока мир остается прежним. Дни ее жизни начисто забыты людьми, пришедшими ей на смену, и элянор и нифредиль не цветут более к востоку от Моря.

Так кончается это сказание, дошедшее до нас с юга; и с уходом Ивенстар в этой книге больше ничего не говорится о старине.

II. РОД ЭОРЛА

«Эорл Юный был повелителем Эотеода. Эта земля лежит у истоков Андуина, меж дальними отрогами Туманных гор и северной частью Мерквуда. Эотеоды переселились туда в дни короля Эарниля Второго из земель в долинах Андуина, что между Карроком и полями Радости; народ этот близок по происхождению к беорнингам и людям с западных окраин леса. Предки Эорла вели свой род от рованьонских королей, владевших до вторжения колесничих землями за Мерквудом, и считали себя родичами гондорских королей. Пуще всего они любили равнины, высоко ценили лошадей и искусство верховой езды, однако долины в среднем течении Андуина были густо населены, к тому же тень Дол-Гулдура вытянулась сильнее прежнего – и оттого-то, прослышав о падении Короля-Колдуна, эотеоды отправились на север искать свободные земли и отогнали остатки ангмарцев на восточную сторону гор. Но в дни Леода, отца Эорла, число эотедов вновь очень возросло, и им опять стало тесно на родной земле.

В две тысячи пятьсот десятом году Третьей эры над Гондором нависла новая опасность. Орда дикарей с северо-востока прокатилась по Рованьону и, спустившись с Бурых земель, на плотах переправилась через Андуин. В то же самое время случайно или намеренно с гор спустились орки (которые в ту пору, перед войной с гномами, были очень сильны). Захватчики наводнили Каленардон, и Кирион, наместник Гондора, послал на север за помощью, ибо гондорцы издревле водили дружбу с жителями Андуинской долины. Но в ту пору людей в долине Реки оставалось мало, и они едва ли могли прийти на помощь. Наконец известие о беде Гондора достигло ушей Эорла, и он, хотя казалось, что уже поздно, выступил с большим войском всадников.

И прибыл он на битву к Келебрантскому полю – так называлась зеленая равнина между Сребротоком и Лимлайтом. Северной рати Гондора грозила опасность. Потерпев поражение в Волде, отрезанная с юга, она, теснимая врагом, отступала через Лимлайт, и там на нее неожиданно напали орки и прижали гондорцев к Андуину. Когда была утрачена всякая надежда, с севера нежданно-негаданно прибыли всадники и ударили в тыл врага. Ход битвы переломился, и, топча и разя, врага изгнали из Лимлайта. Эорл возглавил погоню, и страх перед конницей с севера был так велик, что захватчики бежали в панике и из Волда, а всадники охотились за ними на равнинах Каленардона».