Возвращение короля

И его разум тотчас отложился от коварных замыслов, от сетей страха и предательства, от всех стратегий и войн, и по всем его владениям пробежала дрожь, и рабы его дрогнули, и его рати остановились, а военачальники вдруг застыли в растерянности, утратив волю, беспомощные и трепещущие. Ибо о них забыли. Все помыслы и решимость управлявшей ими Власти с всесокрушающей силой устремились к Горе. По приказу Саурона назгулы, Духи Кольца, с пронзительным криком быстрее ветра ринулись на юг, к Горе Судьбы.

Сэм поднялся. У него кружилась голова, кровь из раны на лбу заливала глаза. Он ощупью двинулся вперед – и увидел нечто странное и ужасное. Голлум на краю пропасти ожесточенно боролся с невидимым врагом. Он раскачивался взад-вперед и то подходил так близко к обрыву, что чуть не срывался вниз, то отодвигался, падал на землю, поднимался и снова падал. Он шипел, но не говорил ни слова.

Внизу гневно пробудились огни, сверкнул красный свет, и пещера наполнилась сиянием и жаром. Сэм вдруг увидел, как длинные руки Голлума потянулись ко рту, белые клыки блеснули – и щелкнули. Фродо вскрикнул и появился: он стоял на коленях на самом краю пропасти. А Голлум в дикой пляске потрясал откушенным пальцем с надетым на него Кольцом. Теперь оно и впрямь сияло живым огнем.

— Сокровище, Сокровище, Сокровище! — вопил Голлум. — Мое Сокровище! О, мое Сокровище! — И вдруг, жадно разглядывая поднятую над головой добычу, он сделал неверный шаг, оступился, покачнулся над обрывом и вдруг с пронзительным криком сорвался вниз. Из глубины донесся его последний вопль: «Сокровище!»

Послышался рев и страшный нестройный шум, языки огня лизнули своды. Негромкий ритмичный гул сделался оглушительным, и Гора затряслась. Сэм подбежал к Фродо, подхватил его на руки и понес к двери. И там, на темном пороге Саммат-Наура, высоко над равнинами Мордора, хоббита объяли такие удивление и ужас, что он окаменел и забыл обо всем.

Он на миг увидел клубящиеся облака и среди них башни и укрепления, высокие как горы, воздвигнутые на могучем горном фундаменте над неизмеримыми подземельями, огромные дворцы и тюрьмы, безглазые темницы, отвесные, точно утесы, и зияющие ворота из стали и адаманта – а потом все исчезло. Башни рассыпались, обрушились горы, с ревом поднялись огромные столбы дыма и пара, выше, выше – и вот опрокинулись сокрушительным валом, и его буйный гребень изогнулся и, пенясь, обрушился на землю.

И вот наконец на много миль разнесся рокот, перешедший в оглушительный рев и треск; земля дрогнула, равнина вздыбилась и растрескалась, и Ородруин зашатался. Его расколовшаяся вершина изрыгнула огонь. Небо ответило громом и молниями. Хлынули потоки черного дождя, подобные свистящим бичам. И с криком, заглушившим все иные звуки, разрывая в клочья облака, в самое сердце бури стремительно, как пылающие стрелы, ринулись назгулы. Подожженные огнем расколотых гор и неба, они с треском съеживались и исчезали. Навсегда.

— Что ж, вот и все, Сэм Гэмджи, — услышал он голос рядом с собой. Это был Фродо, бледный, изможденный, но снова прежний. В его глазах не было ни изнуряющей решимости, ни безумия, ни страха – только покой. Бремя было сброшено. Вернулся любимый хозяин Сэма, такой же, как и в милые сердцу дни жизни в Шире.

— Хозяин! — воскликнул Сэм и упал на колени. В этот миг посреди гибнущего мира он чувствовал лишь радость, великую радость. Бремя сброшено. Хозяин спасен, он снова стал самим собой, он свободен. И тут Сэм заметил искалеченную окровавленную руку Фродо.

— Ваша бедная рука! — сказал он. — А мне нечем перевязать ее, нечем унять боль. Лучше бы я отдал ему свою руку. Но он сгинул – сгинул навсегда.

— Да, — сказал Фродо. — Помнишь слова Гэндальфа: «Даже Голлум может на что-нибудь сгодиться»? Если бы не он, Сэм, я не уничтожил бы Кольцо. В последний горький миг Странствие оказалось бы напрасным. Поэтому простим его! Ибо цель нашего Странствия достигнута, и теперь все позади. Я рад, что ты здесь со мной. Здесь, когда все-все позади, Сэм.

Глава IV Кормалленское поле

Вокруг холмов свирепствовали войска Мордора. Рати Запада тонули в бушующем море. Солнце стало багровым, и крылья назгулов отбрасывали на землю тень смерти. Арагорн стоял под своим знаменем молчаливый и строгий, как будто погрузившись в воспоминания о далеком прошлом или настоящем, но глаза его сверкали как звезды, которые тем ярче, чем темнее ночь. На вершине холма стоял Гэндальф, белый и холодный, и ни одна тень не падала на него. Атака Мордора разбилась об осажденные холмы, точно волна; среди звона и лязга оружия, как прибой, ревели голоса.

Но вот, словно увидев нечто неожиданное, Гэндальф встрепенулся. Повернувшись к северу, он взглянул на бледное ясное небо. Потом поднял руки и громко, перекрывая шум битвы, крикнул: — Орлы летят!

И множество голосов подхватило его крик: — Орлы летят! Орлы летят!

Войско Мордора задрало головы, гадая, что может предвещать этот знак.