Вот так мы теперь живем

И тут Пол Монтегю показал, что он по крайней мере не трус. Зная порывистый нрав этой женщины и то, как неукротима она бывает в гневе, он пришел сюда, с тем чтобы сказать правду, и теперь сказал то, ради чего пришел.

– Да, я люблю другую, – произнес он.

Миссис Хартл стояла молча, глядя ему в лицо, думая, как лучше начать атаку. Стояла она очень прямо, стискивая правую руку пальцами левой.

– О, – прошептала она, – так вот почему ты меня гонишь.

– Причина не в этом.

– Что? Разве может быть причина более веская? Если только, полюбив другую, ты не возненавидел меня.

– Послушай меня, Уинифрид.

– Нет, сэр! Больше не Уинифрид! Как смел ты меня целовать, если шел сюда с такими словами на языке! Так ты любишь – другую! Я для тебя слишком стара, слишком груба… слишком не похожа на ваших английских куколок! Какие же… другие причины? Послушаем твои… другие причины, чтобы я могла разоблачить их лживость.

Причины было очень трудно назвать, хотя в изложении Роджера Карбери они звучали легко и убедительно. Пол мало знал про Уинифрид Хартл и ничего – про покойного мистера Хартла. Таковы были его причины, если кратко изложить их суть.

– Мы слишком мало друг о друге знаем, – сказал он.

– Что еще ты хочешь знать? Спрашивай – узнаешь! Я когда-нибудь отказывалась тебе отвечать? Что до тебя и твоих дел, если я считаю, что знаю о них достаточно, должен ли ты жаловаться? Что именно ты хочешь знать? Спрашивай что угодно, и я отвечу. Тебя интересуют мои деньги? Давая мне слово, ты знал, что у меня почти ничего нет. Теперь у меня довольно собственных средств. Ты знал, что я вдова. Что еще? Если ты хочешь услышать, каким негодяем был мой муж, я буду говорить, пока ты не оглохнешь. Мне казалось, что любящему мужчине неприятно слышать о том… кто, возможно, был когда-то любим.

Пол не сомневался, что она легко разобьет любые его доводы. Лучше было не упоминать никаких причин, но твердо стоять на том, что он любит другую, – признать себя клятвопреступником, изменником, последним негодяем. Грех, простительный в глазах того, кто не страдает, в глазах страдающего достоин осуждения на вечные муки. Пусть она назвала бы его чудовищем, пусть накинулась бы на него в ярости. Однако все было бы уже сказано, и ему не пришлось ничего больше измысливать.

– Я ничего не хочу слушать, – в отчаянии проговорил он.

– Тогда зачем говоришь, что мы слишком мало друг о друге знаем? Что ж, это жалкое оправдание измены. Почему ты не говорил такого в Нью-Йорке, когда мы были вместе? Подумай, Пол. Ты не видишь, что поступил низко?

– Нет, я так не считаю.

– Разумеется – мужчина может обмануть женщину и найти себе оправдание. Кто… эта дама?

Пол знал, что не вправе упоминать Гетту Карбери. Он не признавался ей в любви и не получил никаких подтверждений, что она любит.

– Я не могу ее назвать.

– А я, приехав к тебе из Калифорнии, должна вернуться, удовольствовавшись словами, что… твои чувства переменились? По-твоему, это благородно? На твоем сердце не останется царапины? Ты сможешь пожать мне руку и уйти – без сожалений, без единого укора совести?

– Я такого не говорил.

– И это человек, не желавший слышать мои похвалы Огастесу Мельмотту, поскольку считает его нечестным! Ты лжец?

– Надеюсь, нет.

– Ты обещал жениться на мне? Отвечай!

– Да.

– А теперь отказываешься выполнить свое обещание? Я жду ответа.

– Я не могу на тебе жениться.

– И после этого ты не лжец?

Ему пришлось бы долго объяснять, что можно нарушить обещание и не солгать. Он решил разорвать помолвку до того, как встретил Гетту Карбери, и потому не мог обвинить себя в измене. К решению этому его привели слухи о ее прошлой жизни и неуверенность касательно ее мужа. Если мистер Хартл жив, то отказ жениться на миссис Хартл точно не делает его лжецом. Он себя лжецом не считал, однако и защищаться был не готов.

– Ах, Пол, – продолжала она уже другим голосом, мягким и нежным, – я вручила себя тебе на всю жизнь. Ах, как объяснить, что я твоя навеки? Той даме ты тоже дал слово?

– Нет, – ответил он.

– Но она тебя любит?

– Она никогда этого не говорила.

– Ты сказал ей о своей любви?

– Нет.

– Так, значит, между вами ничего нет? О Пол, вернись ко мне. Никакая женщина не полюбит тебя, как я. Не будет жить только ради тебя. Подумай, чего мне стоило приехать сюда, где у меня нет ни единого друга – если ты мне не друг. Выслушай меня. Я сказала квартирной хозяйке, что мы помолвлены.

– Ты так ей сказала?

– Конечно. Разве я не имела на это права? Разве мы не были помолвлены? Или я должна была скрыть правду, рискуя, что после твоего прихода она станет меня оскорблять или даже выставит на улицу? Я здесь, потому что ты обещал на мне жениться, и не смутилась бы объявить об этом через газеты, будь дело только во мне. Я сказала ей, что я невеста Пола Монтегю, который вместе с мистером Мельмоттом управляет новой великой железной дорогой в Америке, и что этот мистер Пол Монтегю посетит меня сегодня утром. Она женщина умная и не усомнилась в моих словах, но, если бы усомнилась, я показала бы ей твои письма. Теперь поди и скажи ей, что я солгала – если посмеешь.