Вот так мы теперь живем

А теперь обо мне сейчас. Я приехала сюда совершенно одна. Время с нашей последней встречи в Нью-Йорке было для меня нелегким. Я мыкалась без всякой поддержки и могла полагаться только на себя. Обо мне говорили очень злые вещи. Ты их слышал, но, полагаю, тебе говорили обо мне в связи с моим покойным мужем. С тех пор обо мне стали говорить злые вещи в связи с тобой. В отличие от большинства моих соотечественников, я не привезла с собой чемодана рекомендаций, и у меня нет многочисленных друзей, готовых меня принять. Мне необходимо было увидеть тебя и узнать свою участь – и вот я здесь. Умоляю тебя хоть немного скрасить тоску моего одиночества. Никто лучше тебя не знает, что я общительна и не склонна к меланхолии. Давай повеселимся вместе, как в былое время, хотя бы один день. Покажись мне таким, каким был прежде, и позволь мне показаться тебе такой, как тогда.

Приезжай и выведи меня в свет, давай пообедаем вместе, а затем ты сводишь меня в театр. Если хочешь, я не стану упоминать то, что ты мне недавно сказал, хотя, разумеется, это занимает все мои мысли. Быть может, во мне говорит женское тщеславие, но мне кажется, если ты только вновь меня увидишь и поговоришь со мной, как раньше, твои чувства вернутся.

Ты совершенно точно застанешь меня дома. Мне некуда идти, и я едва ли выйду из дома до твоего приезда. Тем не менее черкни мне пару строк, чтобы я была готова, если ты надумаешь исполнить мою просьбу.

Твоя всем сердцем

Уинифрид Хартл

Письмо было написано так, будто слова сами лились на бумагу, хотя в действительности миссис Хартл долго над ним трудилась. Она переписала его с черновика, но быстро, раз или два вычеркивая слова, чтобы оно выглядело торопливым. Все в нем было продумано. Она нигде не выплеснула свой гнев, стараясь уверить Пола, что он может прийти, не страшась когтей оскорбленной львицы, – хотя на самом деле была зла, как львица, потерявшая львенка. Она почти не упоминала другую даму, чьего имени еще не слышала, и об отношениях с ней Пола говорила как о чем-то, что легко можно отбросить. На свои обиды она сетовала много, но почти не упрекала обидчика. Он придет, не сможет не прийти! И опять-таки, затрагивая деньги и не входя в подробности долларов и центов, она старательно дала понять, что жениться на ней не будет опрометчивым шагом. Перечитывая письмо, миссис Хартл подумала, что в нем сквозит пылкая женская непосредственность. Она убрала листок в конверт, наклеила марку, написала адрес – и, откинувшись в кресле, задумалась о своем положении.

Пол на ней женится – или она сделает что-нибудь такое, что все узнают про Уинифрид Хартл! Она еще не составила план мести – убеждала себя, что не станет даже думать о ней, пока не убедится вне всяких сомнений, что мщение необходимо. И все же ей не удавалось отделаться от этих мыслей. Возможно ли, что ее, женщину такого ума и красоты, оттолкнет мужчина, которого она при всей своей любви (а миссис Хартл действительно любила Пола всем сердцем) считала значительно ниже себя! Он обещал на ней жениться и женится, или весь свет узнает о его обмане!