Воскрешение Лазаря

Дата поединка была названа в письме-вызове Коли Феогносту, и изменить ее, не вызвав подозрений, было невозможно. Место - Ходынское поле - Спирин, учитывая целый ряд соображений, среди прочих близость к Кремлю, размеры, предложил сам, еще когда речь о поединке зашла первый раз, тут все было в порядке, но главное, конечно, дата, ею он был связан по рукам и ногам. Спирин сразу загнал себя в сильнейший цейтнот, и было ясно, что прозвонить, проверить до конца все контакты и спайки он не успеет. Но прежде чем получить свою пулю, он кое с кем посчитался.

Подготовку к Ходынке Спирин вел в основном в двух направлениях. Во-первых, пытаясь прощупать власть, он утроил число арестов, причем, постепенно сужая круги, стал ближе и ближе подбираться к Сталину. Брал не сплошняком, а выдергивал из грядки то там, то тут, и догадаться, куда он целит, было трудно.

Несколько раз, будто заплутавшись, он подступал к вождю почти вплотную были арестованы и Молотов, и Каганович, и Маленков с Рудзутаком. Обвинения стандартные: создание подпольного правотроцкистского центра или организация по заданию западных разведок диверсионно-вредительской группы. Рудзутака с Кагановичем ему безо всяких проблем дали осудить и расстрелять (здесь он угадал - очевидно, и Сталин поставил на них крест), а вот с Молотовым и Маленковым вышла осечка, извинившись, их пришлось выпустить.

Но Спирину это не повредило. Сталин по-прежнему его и ценил и полностью доверял: когда Молотов на секретариате ЦК заикнулся было, что его арест - не случайная ошибка "органов", а запланированная диверсия против партии, Сталин высмеял Молотова.

Разведка боем была для Спирина очень важна. Прежде чем раскрутить террор так, чтобы остановить его было уже невозможно, машину необходимо было запустить и дать ей набрать обороты. Тут следовало начинать как раз с тех, чья песенка все равно была спета, а уж затем шаг за шагом пробираться к другим. Нужна была тонкая, по-настоящему ювелирная работа, и хотя Спирин много чего знал, точно, по фамилиям и по числам определиться, когда кого брать и в чем обвинять - он без подобной разведки сумел бы вряд ли.

Пока судьба берегла его от серьезных ошибок, и маховик постепенно, не спеша, раскручивался. Работа шла хорошо, не было не то что сопротивления, наоборот, и в партии, и в народе требовали брать больше, брать еще и еще. Бросить, наконец, либеральничать, задать врагам острастку по-нашему, по-пролетарски. И здесь, боясь форсажем сорвать двигатель, Спирин, наоборот, притормаживал.

Второе направление было куда скучнее, но отнюдь не менее важным. Еще раньше, чем Коля отправил формальный вызов Феогносту, Спирин написал в ЦК несколько писем, а затем выступал на заседаниях, где они обсуждались. Часть стенограмм до наших дней сохранилась в партийном архиве. Для полноты картины я кое-что тебе перескажу, но прежде заметь: без спиринских обращений в ЦК не было бы ни самой Ходынки, ни событий, которые за ней последовали.

Именно письмами и выступлениями Спирину удалось переломить ситуацию и получить от товарищей по партии фактически карт-бланш. Например, на заседании ЦК 12 марта 1936 года он говорил: "Сейчас ежегодно в партию вступают сотни тысяч новых членов, но преданы ли они нашим идеям, готовы ли пожертвовать всем, отдать даже жизнь, чтобы правда восторжествовала? Ничего этого мы не знаем и узнать не можем. Каждый из них произносит правильные слова, голосует за кого надо, но кто он - брат или замаскированный враг, истинный сподвижник или присосавшийся, примазавшийся к партии карьерист - Бог весть. Никакое ЧК тут помочь не в силах. А ведь важнее ничего нет. Партии на пути, по которому она ведет народ, предстоят еще многие трудности. Будут и расколы, и временные неудачи. Не исключаю, что со стороны не раз будет казаться, что партия уже не та, что она ослабела, выдохлась, больше того - скоро ей конец. И вот тогда присосавшиеся побегут, будто крысы с тонущего корабля. А что, если их будет столько, что своим числом, ужасом они собьют с ног, дезорганизуют честных бойцов, которые и есть истинная партия".

"Партии пора, - продолжал Спирин на другом заседании (3 апреля 1936 года), - посмотреть правде в глаза, давно пора отделить чистых от нечистых. То, что сегодня быть большевиком, членом партии во всех отношениях выгодно, - очень плохо. В партии должны остаться лишь работники, на которых мы можем положиться в любых обстоятельствах". "Неважно мы знаем и своих врагов (письмо в ЦК от 12 апреля). Они отлично маскируются, притворяются простыми обывателями, сочувствующими общему делу. Но обманываться не стоит, врагов у нас много. Решительных, убежденных врагов, только и ждущих момента, чтобы нанести удар в спину. Дать им подобный шанс - преступление перед революцией, непростительная глупость. Сейчас, когда партия сильна как никогда, тактически верно вызвать, спровоцировать их выступление и поименно выявить каждого, кто молится о нашей смерти. Враг, которого знаешь в лицо, - заключал письмо Спирин, - во сто крат менее опасен, чем враг затаившийся, ушедший в подполье".