Восемь мечей

Морган кивнул. Он стоял в дверном проеме, обхватив себя руками, воротник его кофты вздыбился, голова повернута в сторону.

– Пожалуй что так. Один вопрос: кто такой этот Лангдон и зачем его было убивать?

– Не знаю, зачем было его убивать. А чтобы узнать, кто он такой, вам придется послушать обо всем, что происходило сегодня вечером. Это долгая история, и я не очень-то настроен ее рассказывать. Пока что. Но… – Хью в голову пришла идея. – Но есть по меньшей мере одна вещь, о которой вам стоит знать.

Морган механически достал фляжку и протянул ее Хью.

– Валяйте, – сказал он.

– Что ж, дело в том, что мой старик… епископ, ну, вы знаете… почему-то решил, что это вы и есть убийца, ну или по меньшей мере довольно сомнительный персонаж.

Морган, казалось, ни капли не удивился. Он издал тяжкий вздох с таким видом, будто ему наконец открылось истинное положение вещей.

– А, ну слава богу. Этого я и ждал. Кто-нибудь должен был об этом задуматься, и я не удивлен, что это оказался именно ваш отец; я заметил, что он глаз на меня положил. Но почему?

– Главным образом из-за того следа, который тут возле дома кто-то оставил в ботинке Морли Стендиша. У отца возникла мысль, что это вы пробрались в Гранж и украли ботинки; прошли через тайный ход в Дубовой комнате, чтобы забраться в чулан, не зная, что в комнате кто-то будет спать; а когда вы поняли, что в комнате человек, то разыграли спектакль с полтергейстом, чтобы незаметно скрыться.

Морган обернулся на него с выпученными глазами.

– Господи!.. – воскликнул он и поскреб затылок. – Мне и в голову такое не приходило… Я имею в виду, насчет ботинок. А по поводу всего остального… да, чего-то подобного я и ожидал.

– Идея эта, конечно, несостоятельна. Спинелли это нам сегодня доказал. Ботинки для своего маскарада использовал сам Деппинг; я слышал, Спинелли так сказал. После он, скорее всего, спрятал их где-то в доме. Однако старик разработал такую стройную теорию, доказывая, что вы не могли знать, что викарий был в доме, и все такое. Сейчас это уже не важно. Мы же знаем, что вы никакой не полтергейст…

Морган нахмурился.

– Естественно, полтергейст – это я, – сказал он, – это факт. Хотите сказать, что не нашли зацепки, которую я специально оставил? Этого я и боялся. Я хотел как можно точнее соблюсти традицию, и, кроме того, выпил слишком много коктейлей, так что я бросил там красную книжечку со своими инициалами. Надо же сыщикам хоть иногда работать, вот пусть и разбираются.

– То есть…

– Когда я впоследствии думал об этом, мне было не по себе. – Морган раздосадованно пнул дверной косяк. – Детство взыграло. Так и охота себе подзатыльник дать каждый раз, когда думаю об… об этом. Ведь не так уж забавно, когда все по-настоящему? Но да, это я полтергейст. И это чистая правда: я не знал, что викарий будет спать в той комнате. Я вообще не знал, что он будет в доме. – После недолгого молчания он опять виновато отвернулся. – Собственно говоря, весь этот спектакль для вашего отца и предназначался… Вот как все было. У меня появилась привычка прогуливаться по вечерам, миль по шесть, а той ночью во время прогулки я попал в бурю и остался без алиби, но не важно. Ну, я знал о том, что епископ гостил в Гранже; он частенько наседал на меня, и все из-за детективов. В ночь, когда появился полтергейст, я возвращался с прогулки и решил срезать через парк, как вдруг заметил, что в Дубовой комнате горит свет. «Вот тебе раз!» – подумал я и смекнул, что обычно-то эта комната пустует. А епископ знал всю эту историю с проклятием. Но чтобы окончательно убедиться, я пробрался к двери лакейской и прицепился к Диббсу, это дворецкий. «Где же будет спать его преосвященство?» – спросил я. И Диббс сказал, что в Дубовой комнате.

Морган неловко подвигал очки на носу вверх-вниз.

– Так вот, о чем я тут же подумал? Не о том, что там будет бедняга Примли. Я купил молчание Диббса за один золотой соверен, и он, насколько могу заметить, так меня и не выдал. Хе. Чем больше я об этом думал, тем больше мне нравилась сама идея. Добравшись до дома, я выпил с Мейделин парочку коктейлей, и идея стала казаться все более и более заманчивой. Остальное вы знаете.

Морган уселся на ступеньку.

– И я видел Спинелли той ночью, – ни с того ни с сего добавил он, – он спускался с холма к гостевому дому, как епископ и говорил. Но не мог же я сказать об этом полковнику? К тому же епископу никто не поверил – ну и пошло-поехало. – Он ткнул пальцем в сторону лужайки.

На западе сквозь кроны деревьев просвечивало зловещее сияние низко опустившейся луны. Лужайка начала покрываться росой, наступил час самоубийц и тех несчастных, что в отчаянии лежат в своих постелях и мучаются от бессонницы; холодная сверкающая роса покрыла тело Спинелли. Хью захлестывала нарастающая тревога. Подмога из Гранжа давно должна была подоспеть.

– Просто чудо какое-то, – сказал он, – что эта стрельба не разбудила всю деревню. Где все… почему мы должны тут сидеть вдвоем и сторожить трупы…