Восемь мечей

– Я почти его не видел, во всяком случае не узнал. Вот. Зажигалка. Всяко лучше спичек будет. Если мы, – сказал Хью, чувствуя, как к горлу подступает тошнота, – пойдем по кровавым следам…

Но ни тот ни другой не спешили осуществить свое намерение. Морган махнул рукой – мол, вначале докурим – и сказал:

– Я все думал, кто бы это мог быть.

Хью мысль об этом пугала сильнее, чем воспоминания о том, что они успели пережить. Им нужно было пройти совсем недалеко вглубь рощи: стрелок был серьезно настроен прикончить свою жертву, не оставив ей ни единого шанса на побег, так что уйти далеко она не могла. Однако воображение Хью раздирали туманные догадки, одна хуже другой. Морган, казалось, чувствовал то же самое. Он затараторил:

– Уф. Застрелить, да еще так хладнокровно. Боже мой, что же творится нынче в этом некогда безмятежном уголке вселенной? Что за маньяк способен усесться перед окном и начать пробивать человеческие черепа, как горшки? Я сам говорил вам, что здесь такое невозможно. И вот это произошло. «Пишите правдоподобно», – говорили мне. Хотел бы я знать, черт возьми, что означает «правдоподобно», – добавил он с досадой, – если вот такое… Ну отвечайте же мне что-нибудь; болтовня помогает мне сохранять присутствие духа. Знаете, я тут вспомнил, у меня с собой фляжка. Хлебнете?

– Вы еще спрашиваете? – с горячностью отозвался Хью.

– За нас, доморощенных криминалистов, – ухмыльнулся Морган, протягивая фляжку, – напуганных бабайкой. А все потому, что мы боимся, что в паре шагов от нас с парой пуль в голове лежит труп человека, которого мы хорошо знали.

Вздрогнув от жжения в горле, Хью стал жадно глотать виски; но теперь ему сделалось намного лучше.

– Идемте, – сказал он.

Зажигалка давала неожиданно яркое пламя.

Держа ее пониже, Хью перешагнул кирпичную дорожку в направлении дуба. У дорожки рядом с папоротником лежала выдранная с корнем белая с красно-фиолетовым наперстянка, красной она была по большей части от крови. Идти по кровавым следам было довольно легко. Кто-то здесь продирался сквозь колючие кусты ежевики, стремясь скрыться под защитой деревьев. Стало прохладно и сыро, начали заедать комары. На листьях папоротника было еще больше крови, будто кто-то полз через него, с каждой секундой слабея и обтирая листья лицом…

Зашумела листва. Пламя зажигалки закачалось из стороны в сторону, корчась на сквозняке, и чуть не погасло. Под ногами Хью Донована и Моргана хрустела сухая трава. Ветки хлестали Хью по плечам, одна так ударила по руке, что пришлось вновь щелкнуть колесиком зажигалки, чтобы зажечь ее.

– Могу поклясться, – сказал Морган, – что слышал, как кто-то стонал.

Хью чуть было не наступил на что-то. Это оказался начищенный до блеска ботинок, присыпанный сухой листвой у подножия клена. У них на глазах он дернулся, сверкнув полосатой штаниной, а затем вновь стал обыкновенным ботинком. На коре дерева остались белесые следы, там, где хозяин ботинка ободрал ее при падении. Он лежал на боку в зарослях наперстянки, с простреленными плечом и шеей. Дрожащее пламя зажигалки Хью осветило его мертвое лицо.

– Стойте, – сказал Морган. – Мы не можем уйти. Кроме того…

Опустившись на колени, Хью перевернул тело на спину. Лицо мертвеца было перепачкано грязью, его рот и глаза были открыты, а кровь делала его еще страшнее. Они долго смотрели на него в полнейшей тишине.

– Кто это, черт возьми, такой? – прошептал Морган. – Я никогда его не…

– Подержите зажигалку, – ответил Хью, подавляя накативший приступ тошноты, – и давайте убираться отсюда. Я знаю его. Это адвокат. Его фамилия Лангдон.

Глава восемнадцатая Доктор Фелл встречается с убийцей

Каким-то образом они выбрались назад на опушку. Хью врезалось в память, как по пути к кирпичной дорожке он случайно пнул шляпу Спинелли. По обоюдному молчаливому согласию Хью и Морган направились к гостевому дому. Он полнился самыми ужасными воспоминаниями и предположениями, но среди них все равно было лучше, чем на поляне, где стрелок оставил свои обезображенные трофеи.

Морган испытующе посмотрел на дом и остановился:

– Я знаю, что не так. Забавно. Раньше мне и в голову не приходило. Знаете, что мы сделали? Или, наоборот, не сделали. Свет! – Он ткнул пальцем в воздух. – Мы по всему дому и двору гоняли кого-то, и ни одному из нас ни разу даже в голову не пришло включить в доме свет… Добавьте сюда всяческие психологические выверты, если, конечно, еще нужно что-нибудь добавлять. Так, ладно, о чем это я? В общем, свет – вот что нам необходимо…

Он взбежал на крыльцо, просунул руку в зияющий дверной проем и пошарил ею по стене. В холле зажглись электрические лампы, довольно тускло, но это все же было лучше, чем кромешная темнота. Они стояли на свету так, как продрогший человек стоит перед камином.

– Все, что мы можем, – сказал Хью, усаживаясь на ступеньку, – это расслабиться и ждать Мерча с… подкреплением. – («Ну и идиотское же слово, – подумал он, – как будто из плохой пьесы. „Подкрепление!“ И откуда я его только взял?»)