Воронята

Ганси обвел взглядом возвышавшиеся по сторонам деревья, а потом вновь взглянул на дорогой автомобиль. Неподалеку слышались голоса Ронана и Ноа.

— Думаю, сейчас лучше уйти. Нам необходимо собрать больше информации.

Глава 27

На следующее утро, когда Блю собралась выйти из дома, она пребывала в состоянии, можно сказать, официально признанного конфликта. По воскресеньям она гуляла с собаками. Вообще-то гулять с собаками ей полагалось по воскресеньям и четвергам, но Блю уже две предыдущие недели отпрашивалась, чтобы проводить время с ребятами, и теперь ей казалось, что она уже давно не видела своих подопечных псов. Проблема состояла в том, что у нее неумолимо кончались деньги, и, ко всему прочему, наконец дала о себе знать совесть — Блю начало угнетать чувство вины в том, что она пошла совершенно наперекор приказу матери. Дело дошло до того, что она не могла смотреть Море в глаза во время обеда, но теперь у нее даже не возникало мысли о том, чтобы подвести ребят. Ей необходимо было придумать, как совместить несовместимое.

Но сначала было необходимо погулять с собаками.

Ей оставалось только выйти из дома и направиться на Уиллоу-ридж, когда зазвенел телефон в кухне. Блю, державшая в одной руке стакан с мутным яблочным соком, а второй шнуровавшая высокие кроссовки, выпустила шнурок и схватила трубку.

— Слушаю.

— Здравствуйте. Я хотел бы поговорить с Блю, если она дома.

Не узнать вежливый голос Ганси, с помощью которого он успешно превращал солому в золото, было невозможно. Конечно, он знал, чем рискует, звоня сюда, и, конечно, был готов говорить об этом, если бы трубку снял кто-то другой. Блю все сильнее и сильнее подозревала, что ей не так уж долго удастся сохранять свою тайну, однако сейчас не могла решить, как же ей относиться к тому, что Ганси мог раскрыть ее преждевременно.

— Блю собирается гулять с чужими собаками, — сказала она и, поставив стакан с соком и прижав трубку к уху плечом, вновь принялась шнуровать обувь. — И получилось очень удачно, что ты нарвался именно на нее, а не на кого-нибудь другого.

— Я был готов и к такой возможности, — ответил Ганси. Было странно слышать его по телефону; его голос совершенно не соответствовал внешности. — Но я рад, что застал тебя. Как дела? Надеюсь, хорошо?

Это вовсе не снисходительность, — сказала себе Блю и для верности повторила это несколько раз.

— Ты правильно надеешься.

— Вот и замечательно! Послушай, Адам работает, Ронан с братьями в церкви, но мне хотелось бы выбраться и… и просто осмотреться. — Тут он сделал короткую паузу и поспешно добавил: — Нет, не в лес. Я думал… может быть, заглянуть в ту церковь, что ты нарисовала на карте? Ты не хочешь?..

Он стесняется. Ганси стесняется? Блю потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он спрашивал, не хочет ли она поехать с ним. И еще несколько секунд, чтобы сообразить, что она никогда и нигде не бывала с ним в отсутствие других мальчиков.

— Я должна погулять с собаками.

— О… — упавшим голосом произнес Ганси. — Ну что ж…

— Но это займет всего час.

— О! — повторил он; его голос прозвучал на четырнадцать оттенков светлее. — В таком случае я заеду за тобой, хорошо?

Блю настороженно оглянулась в сторону гостиной.

— Ой, нет… Я… Встретимся на стоянке.

— Замечательно! — снова воскликнул он. — Высший класс! Думаю, это будет интересно. Значит, увидимся через час.

Высший класс… Ганси без Адама… — Блю плохо представляла себе, чего ожидать от предстоящего дня. Адам проявлял к ней осторожный интерес, но, если не считать этого, все мальчики вели себя как команда, вернее, как единое многоголовое существо. Встреча с кем-нибудь из них в отсутствие остальных казалась немного… опасной.

Но о том, чтобы отказаться от поездки с Ганси, не могло быть и речи. Ей, не меньше, чем ему, хотелось разобраться со всеми этими делами.

Блю едва успела повесить трубку, как услышала, что ее зовут.

— Блю-УУУУ, дитя мое, дитя мое, иди сюда! — Это был голос Моры, и звучный распев, с каким она выводила ее имя, содержал в себе острейшую иронию. Предчувствуя недоброе, Блю отправилась в гостиную, где обнаружила Мору, Каллу и Персефону, которые пили, как заподозрила Блю, «отвертку». Когда она вошла в комнату, все три женщины, вяло улыбаясь, посмотрели на нее. Прайд львиц.

Блю, вздернув брови, взглянула на коктейли. В утреннем свете, падавшем в окно, жидкость превращалась в сияющую, светящуюся желтизну.

— Сейчас только десять часов.

Калла протянула руку, обхватила пальцами запястье Блю и заставила ее опуститься на бледно-зеленый диванчик. Ее стакан был уже почти пуст.

— Сегодня воскресенье. Что еще нам делать?

— Я должна идти гулять с собаками, — сказала Блю.

Мора, сидевшая в любимом кресле в голубую полоску, отхлебнула коктейль и скорчила зверскую рожу.

— О, Персефона… Ты налила слишком много водки.

— Меня постоянно руки не слушаются, — досадливо ответила Персефона с плетеного стула, стоявшего перед окном.

Блю начала было вставать, но тут Мора заговорила, почти не пытаясь скрыть прорезавшуюся в голосе сталь: