Воронята

Деревья зашумели в ответ; Ганси повторил слова.

— Не знаю, что это значит, — сказал Ронан. — Они также рады снова видеть… не знаю такого слова… Грейварен?.. Если это латинское слово, то я никогда его не слышал.

— Ронан, — прошептали деревья. — Ронан Линч.

— Это ты, — изумленно пробормотал Ганси и почувствовал, как по его и без того замерзшей коже пробежали мурашки. — Ронан Линч. Они назвали твое имя. Это тебя они рады снова видеть.

Ронан стоял с окаменевшим лицом, ничем не выдавая свои чувства.

— Снова… — Блю стиснула ладонями раскрасневшиеся на холоде щеки, ее глаза были широко раскрыты, а на лице отчетливо вырисовывались те же благоговение и восхищение, какие испытывал Ганси. — Поразительно. Деревья?.. Поразительно!

— Интересно, почему это слышите только ты и Ноа? — спросил Адам.

Запинаясь, с трудом подбирая слова, — даже на уроках Ганси редко говорил на латыни, и ему было непривычно переводить свои мысли из слов, которые он мог представить себе лишь написанными, в звучание, — он сказал:

— Hic gaudemus. Gratias tibi… loquere… loqui pro nobis, — и посмотрел на Ронана. — Как мне спросить, почему ты их не слышишь?

— Боже мой, Ганси… Если бы ты уделял хоть какое-то внимание… — Он закрыл глаза и на несколько секунд задумался. — Cur non te audimus?

Ганси не потребовался перевод Ронана, чтобы понять, что прошелестели деревья. Латинская фраза оказалась довольно простой.

— Дорога еще не пробуждена, — сказал он вслух.

— Си… силовая линия? — пробормотала Блю и добавила, может быть, с излишней горячностью: — Но это не объясняет, почему их слышите только ты и Ноа.

Деревья зашумели:

— Si expergefacere via, erimus in debitum.

— Если ты разбудишь линию, они окажутся у тебя в долгу, — сказал Ронан. Несколько секунд все молчали, а потом переглянулись. Слишком много всего нужно было осознать. Потому что с ними говорили не просто деревья. Получалось, что деревья были разумными существами, способными видеть их движения. И только ли деревья в этом диковинном лесу были способны на это, или за ними следили все деревья подряд? Правда ли, что деревья всегда пытались заговорить с ними? Невозможно было даже понять, добрые эти деревья или злые, любят они людей или ненавидят, имеются или нет у них какие-то принципы или сострадание. «Они похожи на чужеземцев, — думал Ганси. — Чужеземцев, с которыми очень долго обходились из рук вон плохо. Будь я деревом, у меня не было бы никаких причин любить человечество».

Сейчас происходило именно то, к чему он стремился уже не один год.

— Спроси их, знают ли они, где находится Глендур, — сказал Ганси.

Адам, похоже, растерялся. Ронан мгновенно перевел. Через несколько секунд призрачные голоса ответили, и снова Ганси обошелся без перевода.

— Нет, — сказал он. В нем нарастало, нарастало и нарастало напряжение, и, в конце концов, он задал этот вопрос. Он надеялся, что, когда услышит ответ, ему полегчает, но этого не случилось. Все остальные глядели на него, а он не мог понять, почему. Может быть, что-то нехорошо изменилось в его лице. Он сам чувствовал, что все идет не так. Отвернувшись от своих товарищей, он сказал:

— Тут очень холодно. Valde frigida. Как отсюда выйти? Пожалуйста… Amabo te, ubi exitum?

Деревья шипели и перешептывались, и Ганси понял, что, наверное, ошибался: все это время говорил, пожалуй, только один голос. Но теперь, подумав об этом, он усомнился в том, что слышал его наяву. Было вполне возможно, что все ответы звучали прямо у него в голове. Эта мысль сбила его с толку, и он на мгновение позабыл о том, что нужно прислушиваться. Ноа пришлось помогать ему вспомнить, что было сказано, а Ронану понадобилось довольно много времени, чтобы перевести ответ.

— Извините… — сказал Ронан. Он был слишком сосредоточен для того, чтобы прикидываться крутым или угрюмым. — Это трудно. Они говорят, что нам нужно вернуться обратно сквозь год. Против… дороги. Линии. Они говорят, что нам нужно идти обратно вдоль ручья и повернуть налево у большого… сикомора? Платана? Нет, пожалуй, сикомора. Там мы найдем что-то такое, что нам понравится. Потом мы сможем выйти из леса и отыскать обратную дорогу к нашему… в наш день. Не знаю… Я что-то пропустил, но я думаю… извините.

— Все нормально, — сказал Ганси. — Ты молодец. Правда. — И вполголоса обратился к Адаму: — Ты как думаешь, стоит слушаться? Мне что-то сдается, что им не следует так уж полностью доверять.

Адам хмурился, а это значило, что эта мысль пришла и ему в голову, но в ответ он лишь обреченно сказал:

— А что мы еще можем сделать?

— Думаю, мы должны им довериться, — сказала Блю. — Они знают меня и Ронана. Неизвестно откуда, но знают. И на камне не написано, чтобы мы им не доверяли. Верно?

Ей трудно было возразить. Надпись, сделанная рукой Ронана, — явно, таким образом, чтобы они без особого труда смогли догадаться об ее происхождении, — содержала в себе совет поговорить с деревьями, а не предупреждение.