Ворон

Получается так, что некий появившийся “от света люстры старой” призрак тени “никогда не выпускал” из тени духа героя. Но ведь тень Ворона не могла появиться раньше самого Ворона. Одним словом, несогласование видовременных форм употребленных глаголов создает эффект абсурда.

Ключевую метафору переводчик дешифрует в духе Жаботинского, используя романтическое клише: “Не терзай мне ложью сердце…”

Вывод. Главная причина неудачи перевода — конфликт с нормами русского языка, невысокая культура владения поэтическим словом. Это непрофессиональный перевод, к работе над которым переводчик приступил без предварительного знания кодов переводимого произведения; по своей стилистике перевод продолжает эпигонскую линию русского псевдоромантизма. Культурно-исторический фон, библейские образы, исторические и мифологические реалии в переводе искажены. Отдельные места перевода имеют непреднамеренную пародийную окраску. Неуклюжие (построенные с нарушением норм русского языка) фразы напоминают порой стиль Вас. Федорова: “Но, от страха отряхнулся (отряхнувшись? — В. Ч.), я невольно улыбнулся, / Сел напротив птицы важной и по-дружески позвал:/ Ворон ты, конечно, бравый, держишься так, будто Славой / Ты увенчан…” (VIII, 43-46; см. также IV, 19-20 и др.). Симптоматично и акцентирование особого отношения переводчика к автору “Ворона”. Так, свой сборник стихотворений (куда вошли четыре перевода из Э. По) Ананов называет не как-нибудь, а “Призраки Эльдорадо”.370 Под портретом автора сборника текст посвящения: “Этот сборник я посвящаю величайшему Эдгаровскому Гению”.

Барзам 1999

Сведения об авторе перевода. Виктор Анатольевич Барзам (р.?) — поэт, переводчик.

Объем строфы и текста перевода. Соответствует оригиналу.

Размер. В целом соответствует оригиналу, в VIII строфе 3-й и 5-й стихи удлинены на четыре стопы, т.е. здесь вместо 8-ст. хорея имеем 12-ст. хорей.

Звуковой строй. Рифма и рефрены. Схема рифмовки строфы соответствует оригиналу. Сквозная рифма — одна — на -op (I-XVIII); предшественники: Жаботинский, Звенигородский, Вас. Федоров, Голохвастов, Топоров, Саришвили.

Схема распределения мужских и женских рифм соответствует оригиналу; внутренние рифмы имеются. Схема рифмовки VIII строфы отклоняется от подлинника: ЖМММММ.

Принцип тавтологической рифмовки в 4-5-м стихах соблюдается лишь в восьми строфах (I-III, V, VII, X, XIV, XVI).

В первых семи строфах концевые слова разные (в трех строфах — I, III, VI — повторено слово “вор”, из них два раза — “убийца-вор”); одиннадцать последних строф оканчиваются традиционным английским рефреном “Nevermore” (в том числе шесть раз употреблено: «Каркнул Ворон: “Nevermore”»; окончания двух строф представляют собой синтагму, состоящую из русских и английских слов “Никогда. О! Nevermore!” — XIII, 78; XVIII, 108. Так у Зенкевича — изменены лишь знаки препинания.) В XI строфе употреблено усиление “never-nevermore”.

В 13-м стихе скомбинированы образы переводов Жаботинского и Зенкевича: “Я услышал легкий шорох в шелковых пурпурных шторах”.

Трактовка сюжета. Символы. За основу своего перевода Барзам взял перевод Зенкевича, поэтому существенных различий в трактовке сюжета и символьного ряда не наблюдается. Заимствуются отдельные слова, словосочетания, синтагмы, стихи и даже фрагменты строф; повторены интонационно-синтаксические конструкции; иногда заимствование “разбавлено” авторским словом /словами. Отметим эти места:

II, 8-10; III, 15-17; IV, 20-23; V, 25-29; VI, 31; VII, 37, 39-40; IX, 49-50; X, 56, 58-59; XI, 61-63, 65; XII, 68-69; XIV, 79-80, 83; XV, 85-86; XVI, 91-93; XVII, 98-99,101; XVIII, 105-106.

Кроме того, полностью совпадают последние стихи десяти строф (VIII-X, XII-XVIII).

Заимствуются образы (правда не столь щедро) и у других переводчиков: Оленича-Гнененко (“хохол твой бритый стрижен”), Топорова (“тризна”), Жаботинского («дом Ужасов” ← “дом, Ужасом объятый”).

О методе работы переводчика дает представление соположение, например, V строфы переводов Зенкевича и Барзама.

Зенкевич

Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженный
В грезы, что еще не снились никому до этих пор;
Тщетно ждал я так, однако, тьма мне не давала знака,
Слово лишь одно из мрака донеслось ко мне: “Линор!”
Это я шепнул, и эхо прошептало мне “Линор!”
Это я шептал, и эхо принесло в ответ: “Ленор”, —
Прошептало, как укор.

Барзам