Ворон

Объем строфы и текста перевода. Соответствует оригиналу.

Размер. Соответствует оригиналу.

Звуковой строй. Рифма и рефрены. Схема рифмовки каждой отдельно взятой строфы соответствует оригиналу, хотя единая сквозная рифма отсутствует. Сквозная рифма на -ал (-ял) (16 строф); две строфы (II, XVI) имеют рифму на -ор.

Схема распределения мужских и женских рифм соответствует оригиналу; внутренние рифмы имеются.

Принцип тавтологической рифмовки в 4-5-м стихах соблюдается в 15 строфах (отступления в строфах IX, XVII, XVIII).

Концевые слова в строфах разные (лишь три строфы оканчиваются словом “прокричал”), рефрен “Никогда” не имеет постоянного места в стихотворении — шесть раз он появляется в начале последнего стиха строфы (VIII, X, XI, XV, XVI, XVII), один раз — это второе слово последнего стиха (XIV), еще дважды он оказывается в предпоследнем стихе строфы (IX, XVIII). Из двух строф слово-рефрен выпало вообще (XII, XIII). Всего же “Никогда” употреблено десять раз (один раз — до VII строфы, т.е. до появления Ворона).

При переводе 13-го стиха предпочтение отдано не шипящим, а свистящим: “Облаченный в шелк искристый, звук в портьерах серебристых”. Изменена цветовая гамма: вместо пурпурного цвета фигурирует серебристый.

Трактовка сюжета. Символы. Во II строфе линия “тени” выделена, употребленное переводчиком сравнение призвано подчеркнуть ее сигнальную роль: “Тень немая в бликах красных по ковру ползла, как вор” (II, 8). Сравнение с “вором” также было неслучайным: образ неожиданно возникнет в VI строфе: “Никогда б в мои покои так стучаться вор не стал” (VI, 34).

В VII строфе прилет Ворона сопровождается странными эффектами:

Только распахнул я шторы, как оттуда вышел Ворон,
Столь кичливой важной птицы никогда я не видал,
Словно царь, прошелся чинно и, взмахнув крылом картинно,
Ворон траурно-старинный вдруг очами засверкал:
Он взлетел на бюст Паллады и очами засверкал,
Словно этого я ждал.

Выбор птицей своей точки в пространстве комнаты — важнейший момент VII строфы (три из шести стихов строфы оригинала посвящено этому эпизоду: VII, 40-42). Акцент в переводе Ананова делается на другом: “Ворон траурно-старинный (неудачный эпитет. — В. Ч.) вдруг очами засверкал” (сверкание очей — плод фантазии переводчика).

В переводе очень много неточностей и несуразностей. Так, возлюбленная героя именуется попеременно то Линор (II, XVI), то Линорой (V, XIV). Герой совершает очень странные поступки: то “оглушает” себя “криком” (XI, 61), то падает “озадаченный” в кресло (XII, 68). Между героем и его умершей возлюбленной устанавливается телепатическая связь посредством “небесного посланья”. Так, в V строфе сказано: “Но небесное посланье я в Линоре распознал; / Видно, эхо мне вернуло, что я сам не распознал — / То, когда его шептал” (V, 28-30). Однако с точки зрения человеческой логики “распознанное” и “нераспознанное” идентичны по звучанию и смыслу: эхо возвращает герою его же слово “Линор”. В XVI строфе герой перевода озабочен уже налаживанием обратной связи: как души своей “посланье” адресовать Линор:

..........
..........
“Соверши хоть раз признанье: как — души моей посланье
Не вольется в то созданье с райским именем Линор,
Несравненную святую, с райским именем Линор?..”
“Никогда”, — был приговор.

В предыдущих строфах в переводе фигурируют “нектар забвенья” (XIV, 83) — вместо “непентеса”, и “бальзам Галлады” (XV, 89) — вместо библейского образа “бальзама в Галааде” (что такое “Галлада” — не вполне понятно, наверное, и самому переводчику).

Следует также отметить несоблюдение принципа единоначатия XV-XVI строф (91-й стих варьирует 85-й).

Последнее обращение героя перевода Ананова к Ворону — “убери ты свой оскал!” (XVII, 101) — Ворон мог бы парировать резонным “куда?”. Слово “оскал” переводчику явно понравилось — в последней строфе оно возникает вновь:

И на бюсте, беспристрастный, ворон восседает властно,
Не скрывая свой зловещий демонический оскал;
И глаза горят кошмаром, и от света люстры старой
Призрак тени встал коварный, словно адский кардинал,
И мой дух из этой тени никогда не выпускал,
К ней навеки приковал.