Ворон

О значении, которое Брюсов придавал своей работе, дает представление примечание к тексту 1915 г., опубликованное в тех же “Биржевых ведомостях”. Поскольку это примечание является своеобразной переводческой программой Брюсова, привожу его без каких-либо сокращений. «На русском языке, — пишет В.Я. Брюсов, — уже существует целый ряд переводов “Ворона”, не считая прозаических, — С. Андреевского, Д. Мережковского, К. Бальмонта, Altalena и др. Не судя, конечно, о своем, скажу, что переводы Мережковского, Бальмонта, Altalena, сделанные размером подлинника, обладают несомненными достоинствами и в общем верно воссоздают общий характер поэмы, производимое ею впечатление. Однако, все эти переводы значительно уклоняются от подлинника, и в них есть выражения и целые стихи, не имеющие никакого соответствия в поэме Эдгара По. Между тем, “Ворон” не только — импрессионистическая лирическая поэма, но и создание глубокой мысли, в котором обдумано буквально каждое слово. Поэтому русская литература нуждается в точном переводе “Ворона”, передающем именно то, что сказал его автор. Дать такой перевод и было моей задачей, причем я сознательно не позволял себе заменять образы По другими, хотя бы равносильными, старался ничего за него не “выдумывать” и, насколько то возможно в рифмованном переводе, сохранить все, что есть в английском оригинале. Оценка моей работы принадлежит читателям и критике, но я желал бы, чтобы перевод судили (если угодно будет судить его) с подлинником в руках. Если мне не удалось передать всей тонкости мыслей, заключенных в поэме, и всей сложности отдельных выражений в ней, некоторым оправданием тому да послужат известная краткость английского языка и исключительная глубина содержания “Ворона”; но я льщу себя одной надеждой, что во многих отношениях мой перевод покажет русским читателям “Ворона” в новом свете и впервые позволит им читать то самое, что было написано гениальнейшим из мыслителей и мечтателей Америки».274

Представленную программу можно разбить на четыре части:

1) критический анализ русских переводов;

2) указание на специфику англоязычного текста;

3) метод работы переводчика над текстом;

4) тезис о значении “Ворона”.

Как следует из приведенного текста, критериями точности по Брюсову были: соблюдение формальных особенностей подлинника (“размер” и т.д.) и лексическое соответствие (поскольку в “Вороне” автором “обдумано буквально каждое слово”). В расчет не принимались ни глубокое интонационно-синтаксическое различие двух языков, ни проблема сочетаемости слов русского языка. В итоге на свет появились тяжелые синтаксические конструкции, а также несвойственные русскому языку словосочетания, портящие общее впечатление от всей работы. Выполнив пожелание переводчика, — “чтобы перевод судили с подлинником в руках” — приходишь к неутешительному выводу: перевод Брюсова нельзя назвать точным, хотя он и в меньшей степени уклоняется от подлинника, чем все предшествующие переводы на русский язык. Он не достиг той стадии точности, когда о переводе говорят как о художественном или отредактированном подстрочнике. Что же касается степени художественности, то здесь у Брюсова свои просчеты, которые будут им частично устранены при подготовке нового варианта в 1924 г.

Брюсов 1924 В

По основным выделенным параметрам (объем строфы и текста перевода; звуковой строй; рифма и рефрены; трактовка сюжета; символы) вариант соответствует тексту 1915 г.; принцип тавтологической рифмовки в 4-5-х стихах соблюдается в 15 строфах против 16 (1915 г.).

13-й стих варианта несколько отличается от 13-го стиха второй редакции — он дальше от оригинала, но изящнее: “Шелковистый и не резкий шорох алой занавески…” (Обращает на себя внимание затейливое чередование шипящих и свистящих.)

Ключевая метафора передана не столь буквально, как ранее, зато она дышит энергией и динамикой: “Прочь — из сердца клюв…”

Текст 1924 г. достаточно тесно привязан к редакции 1915 г., что позволяет считать его вариантом, а не самостоятельной редакцией. 56 стихов из 108, т.е. более половины перешли из редакции в вариант без каких-либо изменений. Еще в 13 стихах заменено лишь одно слово. В двух стихах изменен порядок следования слов. На уровне строф картина выглядит так: две строфы (XI, XII) перепечатаны без каких-либо изменений; в одной (VII) местами поменялись два смежных слова во 2-м стихе; в других заменено одно слово (V), один стих (IV), одно слово в стихе плюс один стих (VIII). Остальные строфы подверглись более значительной правке — в первую очередь это касается строф I, VI и особенно X, XIII, XIV. Однако в варианте нет такой строфы, которая была бы переработана целиком. В пользу варианта свидетельствует и такой факт: из 108 концевых слов оставлено без изменений 99, заменено — 9, причем в большинстве случаев на рифмующиеся слова.

Список замененных концевых слов (по переводам 1915 и 1924 гг.)

лениво — силы (I, 1)

повторенья — убежденья (III, 15)

поспешней — боле (IV, 19)