Волчица и кот

В данный момент они внимательно слушали рассказы боцмана, с искренним удивлением и завистью на лицах – они происходили из отсталых миров, и только на службе увидели хоть кое-что. Большинство вообще впервые покинуло свои планеты.

И вот к одному из них обратился кок.

– Слышь, друг, а вот как это – ну, принять эту вашу веру?

– Ну, – промямлил матрос. – Ничего такого особенного. Станешь ты голый на колени перед алтарем, жрец нальет тебе кружку крови, подаст, скажет – мол, пей, и Дьявол тебя доведет до конца! Потом становишься на карачки, помощник жреца – у которого на ногах копыта одеты, к тебе повернется тылом, да копытом под зад лягнет – стало быть, вроде как выбросит тебя в большую жизнь. И все.

– И все? – облегченно спросил кто-то.

– А кровь-то чья? – с некоторым испугом спросил Такомба.

– Ну, в капищах богатых – «Медвежья», где победнее – «Бычья»...

– А обрезание?! – всполошился еще один пират. – Обрезания делать не надо?

– Нее, – протянул матрос, – несколько секунд соображая – обрезание чего именно имеет в виду собеседник? – Говорю – только копытом тебе дадут под зад, и ниче больше.

– Ну раз ниче больше, тогда, наверное... – неуверенно произнес пират, и при этом вопрошающе взглянул на боцмана. – Как думаешь, дядя Джо?

После исчезновения капитана и старпома, именно дядя Джо (он же Джеймс Джойс) остался единственным авторитетом для них. Как-никак, из всех их он единственный прежде добывал хлеб насущный на больших космических дорогах.

...Джеймс Джойс на самом деле не являлся пиратом, хотя имел к ним определенное отношение: он их играл.

Играл, ибо был актером – и актером хотя и не самым знаменитым, но достаточно известным.

И именно роли пиратов, корсаров и флибустьеров были его коньком.

Он играл их в телесериалах, в обычных фильмах, в старомодном кино, в мюзиклах и классических пьесах. Играл знаменитых пиратов древности, старых космических волков, боцманов, комендоров, капитанов – капитана Папая, Хаима Вольфа Серебряного, и даже – один раз в жизни – миледи Гонг. Карьера его складывалась весьма успешно – и в плане славы, и в плане денег. Его игрой восхищались в десятках миров.

Он даже получил приз – пусть и не самый значимый – за лучшую второстепенную роль третьего плана на межзвездном конкурсе актерского мастерства. Да не каком-нибудь захудалом, а самом уважаемом, носившем имя легендарного изобретателя театра Мейера Хольда.

К своим ролям Джойс относился с вызывавшей у всех восхищение ответственностью и тщательностью.

Он читал старинные хроники и труды историков, словари космического жаргона, изучал навигацию и уставы – иногда посрамляя не только режиссеров, но и консультантов. Он усердно посещал кабачки в космопортах, включая и достаточно подозрительные, подмечая малейшие детали поведения и облика местных завсегдатаев. И лучшей ему рекомендацией было то, что ни разу он не выдал себя, и никто не опознал в нем чужака.

Беда пришла совсем с другой стороны.

...Запутавшись в личной жизни, устав от скандалов с очередной женой, притязаний очередной любовницы на брак, и исками от оставленных четырех экс-супруг, он решил на время сбежать от дел и проблем, и взял себе билет второго класса до самого дальнего пункта назначения, который только высмотрел в расписании.

(Прием, неплохо известный полиции и ее извечным конкурентам, и называемый в их среде «длинный прыжок»).

На Танаторе их лайнер делал двухсуточную остановку, и там, на орбитальном транзитном терминале, Джеймс Джойс на свою беду решил пошутить. Облачившись в словно нарочно захваченный им в последний момент со склада реквизита потертый китель со споротыми нашивками боцмана, он отправился в самый замызганный и злачно выглядящий бар.

Там он заказал два пива и виски, и принялся их поглощать не закусывая (для чего предварительно принял пару капсул с трисхнином) и стал ждать, пока кто-нибудь не подсядет к нему за столик.

И дождался. Два неприметных типа – по виду – мелких околокосмических жучка, из тех, кто в изобилии отирается во всех крупных космопортах, подбирая крошки со стола серьезных людей. Деликатно, даже робко осведомились они – нельзя ли сесть за столик уважаемого боцмана, и не могут ли они быть чем-то ему полезны?

Он разрешил, покровительственно похлопав обоих по плечу, заказал еще виски и закуску, и начал разыгрывать сценку из жизни – бывалый звездный волк, прошедший все на свете, снисходит до разговора с наземными крысами.

О, как вдохновенно он играл в тот вечер! Как великолепно изображал пирата на мели!