Во власти бывшего

Равнодушно смотрю в белый потолок и пытаюсь понять, насколько со мной все плохо. В голове шумит, и думать даже немного больно. Хочется спать.

Но еще больше я хочу узнать, что с моей дочерью.

Когда приходит медсестра, я почти засыпаю. Тело ватное, и попытка даже слегка пошевелиться забирает много сил.

- Как вы себя чувствуете?

- Голова болит. И спать хочется.

- Это нормально в вашем состоянии.

- Сколько я здесь уже?

- До того как первый раз очнулись, с момента операции прошло две недели.

Моргаю, не понимая. Как это две недели? Целых две недели?!

- К вам посетители. Если вы плохо себя чувствуете, то я попрошу зайти в другой раз - говорит медсестра.

- Все в порядке, - с огромным трудом говорю. Потому что надеюсь, что это Алекс, и он расскажет мне хоть что-то про дочь.

- Уверены? Врач разрешил, но совсем недолго. И не нервничать.

Согласно киваю, прикрыв глаза.

Я жду и морально готовлюсь к тому, что снова встречусь с бывшим. Подбираю слова и оказываюсь совершенно не готова к тому, что услышу:

- Мама!

Дергаюсь вперед, навстречу. Вслепую, даже не понимая, куда, потому что не успеваю открыть глаза. Снова писк датчиков, но мне плевать - ведь здесь она, моя доченька. Моя девочка.

Алекс оказывается рядом и удерживает меня, не давая свалиться. Его я даже не заметила - мой мир сейчас полностью сужается до Танюши, стоящей рядом.

- Осторожнее, - мягко говорит он ей, придерживая, когда она пытается забраться ко мне.

Дверь открывается, и заглядывает медсестра.

- Все в порядке, - говорит Воронцов. - Она просто резко поднялась.

Та неодобрительно цокает языком и делает предупреждение, но все же уходит. Таня между тем настойчиво теребит меня за руку. Поворачивается к Алексу и требовательно гундит:

- Папа!

Во мне что-то обрывается. Вспоминаю, что прошло две недели. Две недели, за которые Воронцов по полной воспользовался своим преимуществом. Он сделал так, что теперь Таня доверяет ему, смотрит на него так открыто и улыбается…

Алекс приподнимает дочь и осторожно усаживает мне на постель, давая возможность ее обнять.

- Только осторожно, - строго говорит, и Танюша послушно кивает. - Мама еще болеет, и нельзя ее грубо хватать.

Дочка серьезно смотрит, словно и правда понимает его слова.

Но все это сейчас неважно - потому что я могу, наконец, обнять своего ребенка. Прижать к себе, пусть и не так сильно, как хотелось бы.

- Танечка… - выдыхаю со слезами на глазах.

Я даже не успеваю как следует пообщаться с дочкой, как снова заглядывает медсестра. Алекс кивает ей и начинает забирать Таню.

- Все, малышка, пора. Маме надо отдыхать.

- Нет! - хватаюсь за нее. - Нет!

- Мамочка! - начинает плакать дочка. - Не хатю!

- Мы ведь договаривались с тобой? - предельно спокойно говорит Воронцов, глядя на нее. - Помнишь, что ты мне обещала? - Таня молчит, но уже не хнычет. - Давай, малышка, слово надо держать.

У меня нет сил, чтобы возразить - я едва могу поднять руки, такая усталость наваливается. Хочется кричать и сопротивляться, но как?

- Я сейчас вернусь, - добавляет бывший, прежде чем увести Таню.

- Не забирай… - срывается с моих губ.

- Все хорошо, не волнуйся - тебе вредно.

Они уходят, а я плачу. И совершенно упускаю момент, когда Алекс возвращается. Теперь он встает так близко, что наши руки соприкасаются. И я интуитивно отодвигаю ладонь. Не хочу. Не могу.

- Арина, послушай меня внимательно - операцию тебе сделали очень сложную и непростую. Нам повезло, что врачам удалось минимизировать последствия удара. - И тут же вспышка в памяти - как я отталкиваюсь и лечу на пол, а затем приходит боль. Кажется, в этот момент на лице Воронцова мелькает вина. А может, мне просто кажется. - Реабилитация займет немало времени. Но если ты не будешь соблюдать предписания врачей, то все затянется. Ты ведь не хочешь этого?

- Ты заберешь Таню? - спрашиваю единственное, что меня по-настоящему волнует. - Ты ее отберешь у меня?

- Сейчас тебе нужно сосредоточиться на своем здоровье, - отвечает он ровным голосом. - После мы вернемся к этому вопросу.

Смотрю в его глаза, и то, что еще осталось по отношению к нему, во мне умирает окончательно.

- Ненавижу тебя.

- Я это переживу. Сейчас главное, чтобы ты поправилась.

- Зачем? Чтобы ты смог продолжить издеваться? Будешь мстить за то, что я сделала? Поэтому тратишь деньги на мое лечение?

- Арина, ты сейчас не в себе и не можешь здраво рассуждать. Мы поговорим об этом после.

А чего я ждала? Что он простит? Что не станет отыгрываться?

- Саш… Я прошу - не надо. Не забирай ее. Если ты собрался лишить меня ее - лучше сразу убей. Таня - все, что у меня есть.

Тяжело дышу, злые слезы скатываются вниз, пока я смотрю в потолок и жду свой приговор.

Воронцов берет меня за руку, и я с трудом подавляю желание отстраниться. Поднимает ее и… целует в раскрытую ладонь.

- Не все, Пташка. У тебя есть не только Таня.

Я не понимаю. Смотрю на него и не понимаю - зачем он это делает? Хочет дать надежду, чтобы потом пнуть побольнее? Я знала, что он бывает жестоким. Но чтобы настолько?

- Поправляйся, - добавляет Алекс, оставляя еще один поцелуй. - Мы еще навестим тебя.