Во власти бывшего

Блядь, психолог-то нашелся. Вечно загибает свои умные мысли. А ведь когда-то баб менял почаще, чем я.

- Вот и для меня не проблема, - продолжает Витя между тем. - Но в них моя сила. Потому что ради них я наизнанку вывернусь, но сделаю то, что надо. Чтобы они были счастливы, понимаешь?

- Отчасти, - неохотно признаюсь.

- Когда ты придешь к этой мысли, станет легче. Сейчас ты думаешь, что теряешь контроль, и твоя привычная жизнь ломается. Но правда том, что твоя настоящая жизнь только начинается. Если ты, конечно, не продолбаешь шанс и не похеришь все под корень, - ухмыляется брат.

Естественно, ему признаюсь, что если не боюсь, то, по крайней мере, опасаюсь того же.

Что не вытяну, не выгребу все это дерьмо и не смогу справиться с тем, что вижу каждый раз в глазах Арины.

Холод. Ненависть.

- Ты-то, конечно, специалист, - не остаюсь в долгу. - Знаешь, как удержать женщину рядом.

Взгляд у Виктора тяжелеет - бинго. Никому не нравится, когда его носом в его косяки тычут.

- Посмотрим, как ты справишься с этим, - скалится он в ответ. - Пока не больно-то выходит, да, Саня?

Стискиваю зубы и сваливаю. Пиздец, значит, не показалось. Значит, и правда приглядывает там, в клинике, и раз кидает такие намеки, видимо, и доступ к камерам у него имеется.

Пора кое-кого проучить. И заняться делами, раз уж парни прошляпили провокацию на объект.

Достаю телефон и, пока спускаюсь к выходу, набираю Кешу:

- А скажи-ка мне, кого ты отправил по контракту к Григорьевым?

- 33 Арина -

Телефон, оставленный Алексом, не больно-то помогает. В памяти только один номер - его. Я пытаюсь набрать хотя бы маме, но звонок не проходит. Наверняка специалисты Воронцова поколдовали, прежде чем я получила мобильный.

Сдаюсь и звоню бывшему.

- Я хочу поговорить с дочерью, - выпаливаю, едва тот отвечает.

- Извини, ты не вовремя. Я не дома - как только доберусь, перезвоню, и поговорите.

И короткие гудки дальше.

Обессиленно откладываю телефон и глотаю горькие слезы. Вот так теперь и будет - дочь я смогу увидеть, только когда это позволит Воронцов.

Не справилась. Я не справилась.

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем слышу играющую мелодию. Мне требуется несколько мгновений, чтобы понять, что это входящий звонок. Да еще и видео.

Едва успеваю ответить, до того как тот завершится.

- Мама! - Вижу мордашку дочки, которая смотрит на меня с улыбкой. - Мамочка!

Всхлипываю, закрываю рот ладонью, чтобы не испугать свою кроху.

- Привет, моя хорошая.

Судя по заднему фону, она в комнате. Неужели одна? Такая маленькая?

- Как ты? Заболела?

- Дя!

Она лопочет так быстро, что я едва разбираю, как так вышло, что она заболела. Не дает мне даже слова вставить. И тяжесть, мешавшая дышать все это время, немного ослабевает. Неосознанно притрагиваюсь к экрану, потому что до боли в пальцах хочу прикоснуться к своему ребенку. Прижать к груди. Вдохнуть запах волос. Поцеловать. Обнять.

- Танюш, а ты одна сидишь или с няней? За тобой кто-то присматривает? - осторожно спрашиваю я.

- Папа, - так важно заявляет она. - Он мне колаблик сделал!

Она отворачивается в сторону и что-то показывает ладошкой. В итоге я вижу мелькающего Алекса, который садится рядом с Таней, и все мое хорошее настроение тут же пропадает.

Потому что он делает это так по-свойски, словно так было всегда. Словно она принадлежит только ему. Даже не вслушиваюсь в то, что говорит дочь.

Мне так больно, будто я вновь просыпаюсь после операции. Только теперь боль не физическая. Это страх.

Ужас, что я больше не могу жить со своей дочерью, что теперь вся моя и ее жизнь будут подконтрольны этому жестокому мужчине.

- Дочь, маме пора отдыхать. Давай заканчивать, - говорит он и удерживает Таню, которая собирается начать показывать все свои игрушки.

- Ну, папа! - канючит та.

- Таня, - весомо произносит Алекс. Затем смотрит на меня, и внутри все обмирает от его хладнокровия.

Я уже рисую картину того, как мне будут отмерять минуты, положенные для общения с ребенком, и слезы сами выступают на глазах.

- Поправляйся, Арина. И отдыхай побольше. Завтра созвонимся.

На этом звонок прерывается. Я снова остаюсь один на один со своей болью и одиночеством.

Алекс не приезжает ни на следующий день, ни после. Правда, каждый день звонит и дает возможность пообщаться с дочкой. Ради этих минут я и живу. Стараюсь не спорить с врачами, хотя и прошу выписать меня как можно скорее.

Но, увы. Каждый раз слышу одно и то же - пока рано.

И когда я уже начинаю подозревать, что, возможно, Алекс специально затягивает мою якобы реабилитацию, он приходит с утра пораньше и говорит, что меня сегодня выпишут.

- Это точно? - осторожно спрашиваю, ожидая подвоха.

- Да, твой врач сказал, что дальше лечение будешь проходить амбулаторно.

- То есть я могу вернуться домой?

- То есть сейчас мы поедем к нашей дочери, - заявляет Воронцов.

- Она у тебя живет?

Он смотрит на меня так снисходительно, что я понимаю, насколько глупо прозвучал этот вопрос.