Влюбись в меня

– Ты ненавидишь ложь больше всего на свете. Я понимаю, что это из-за твоего отца, – сказала я и поспешно продолжила: – Именно поэтому мне было так сложно рассказать тебе о той ночи. Не подумай, что я оправдываюсь. Мне просто хочется, чтобы ты понял мои мотивы.

– Рокси, ложь не то, что я ненавижу больше всего на свете. Я ненавижу чертовых хищников, которые охотятся на женщин и близких мне людей. Еще я ненавижу убийства и изнасилования, – продолжил он, хотя я уже поняла его мысль. – Так что да, я рассердился. И злюсь до сих пор.

Внутри меня все сжалось. Ну вот, понеслось…

– Поэтому я и ушел. Я жалею об этом. Скажу честно, это было к лучшему, потому что мне меньше всего хотелось бы ляпнуть что-нибудь, что уже не получилось бы забрать назад, но теперь я знаю, с чем ты столкнулась в то утро, и жалею, что не остался. Если бы не ушел, возможно, ты бы все мне рассказала. – Он потер ладонью шею. – Но давай пока что забудем обо всем этом, у нас еще будет возможность это обсудить, когда приедет Колтон.

– Хорошо, – насторожившись, сказала я.

Рис наклонил голову и глубоко вздохнул.

– Мне нужно было побыть одному, проветриться и успокоить свой гнев. Я на собственном опыте знаю, что рассерженным важных разговоров вести не стоит. Обычно в таком случае все становится только хуже, а мне совсем не хотелось, чтобы мы с тобой вставали на эту дорожку.

Но разве все и так не было плохо?

– Я не готов был говорить с тобой в четверг, но понимал, куда все движется.

Я глубоко вздохнула и велела себе крепиться.

– Я думал об этом. Понимаю, почему ты расстроилась, и знаю, что ты знаешь, почему расстроился я. Мы оба натворили дел.

– Это точно, – прошептала я, чуть не плача. Когда я попыталась отвернуться, он поймал мою руку, и я снова посмотрела на него.

– По-моему, мы все сделали не так, – сказал Рис, переплетая наши пальцы.

Я не представляла, к чему он клонит, но он держал меня за руку, так что я готова была отправиться с ним туда, где мне не захотелось бы поскорее спрыгнуть с балкона.

– Да?

Рис кивнул.

– Теперь поговорим без утайки. Мне нужно кое-что тебе сказать.

– Без утайки, – повторила я.

– Впервые я заметил тебя – по-настоящему заметил, – когда тебе только исполнилось шестнадцать. Ты была на заднем дворе вместе с Чарли. Я понятия не имел, что вы там творите с детской горкой, да мне и не было до этого дела, ведь на тебе было самое откровенное бикини, которое я видел в своей жизни.

– Что-то я не помню никакой горки, – пробормотала я.

– Зато я помню, – сказал Рис и подтянул меня к себе. – Был июнь, около двух часов дня. Я смотрел на тебя из кухни и все твердил, что ты еще слишком мала, чтобы думать о том, о чем думал я.

Сгорая от любопытства, я не смогла пропустить это мимо ушей.

– А о чем ты думал?

– О том, о чем думают все подростки, когда видят горячих штучек в купальниках, едва прикрывающих задницу, – ответил Рис. – Я не отходил от окна, пока мне не приспичило. Пожалуй, тебе лучше не знать, чем я занялся, когда я все же от него отошел.

– Чем ты занялся? – спросила я.

Он изогнул одну бровь.

– Даю две подсказки: душ, моя рука.

– О, – вырвалось у меня, и по коже побежали мурашки.

– Да, – сказал он и подтянул меня еще ближе. Моя нога уперлась ему в колено. – А потом, когда тебе было семнадцать, ты подарила мне на день рождения самодельную открытку. Не знаю, почему, но в тот день ты улыбнулась мне и навсегда осталась на моем радаре.

Я отлично помнила ту открытку. Я несколько дней рисовала статую Свободы, потому что знала о планах Риса записаться в морскую пехоту. Мне было страшно вручать ему этот подарок, но он улыбнулся мне и неловко обнял одной рукой. Я решила, что он посчитал меня глупым ребенком.

– Когда я вернулся из армии и увидел тебя… – Он покачал головой. – Ты так меня обняла… Меня никогда еще так не обнимали. Я долго не понимал, почему по возвращении мне первой захотелось увидеть именно тебя, почему начал ходить в этот паршивый бар, ведь он был настоящей дырой. А когда я наконец сложил два и два и пришел к выводу, что хочу быть с тобой, случилась та проклятая перестрелка.

Я сглотнула. Рис тяжело воспринял тот случай с участием полицейского и много пил после него. Впрочем, не успела я и слова сказать, как он продолжил:

– Я был сам не свой. Стал приходить в бар, чтобы напиться, а не чтобы увидеть тебя, а потом… случилась та ночь. – Он наклонил голову набок. – Поэтому я и жалел о ней. Я напился, был сам не свой. Не хотел, чтобы кто-то страдал от этого, особенно ты.

– Рис, – прошептала я.

Он пронзил меня взглядом.

– Когда я понял, какие чувства к тебе испытываю, мы уже не разговаривали. Все становилось только хуже.

Сердце часто забилось у меня в груди, когда я посмотрела на него.

– О чем ты, Рис?

Он горько улыбнулся и дернул меня за руку. Ахнув, я упала прямо ему на колени, оказавшись между его ног. Не выпуская моей руки, он обнял меня за талию и откинулся на спинку кресла. Мне не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ним и лечь ему на грудь, положив свободную руку на плечо. От этой близости мне тотчас стало теплее.

Мы оказались лицом к лицу.