Власть меча

Шаса перешел дорогу. Парадные двери были распахнуты, но все равно попасть в дом оказалось нелегко. Даже вестибюль был набит битком, прием уже шел вовсю. Цветной оркестр громко играл «Ламбетскую прогулку», и Шаса, заглянув в переднюю гостиную, увидел веселых танцоров. Он протолкался к бару. Даже Блэйн Малкомс не мог предложить гостям виски, который теперь стал недоступен. В эти дни патриотичным считалось пить местный бренди; но Шаса заказал имбирное пиво.

«Я свое уже выпил», – мрачно подумал он и со стаканом в руках пробрался через полную людей комнату, по пути пожимая руки старым друзьям, целуя в щечку женщин, – многих из них он в разные времена целовал совсем не так.

– Как приятно снова тебя видеть, Шаса! – Все старались не замечать черную повязку на глазу.

Через несколько минут он двинулся дальше, разыскивая ее.

Она обнаружилась в столовой, с цветным шеф-поваром и двумя горничными, внимательно осматривая и наводя окончательный порядок на искусно накрытом шведском столе.

Она подняла глаза, увидела его и замерла. На ней было легкое вечернее платье цвета «пыльная роза», а волосы ниспадали до плеч. Шаса и забыл, как могут светиться ее глаза – словно перламутр, серый перламутр.

Тара жестом отпустила слуг, и Шаса медленно подошел к ней.

– Привет, Тара, я вернулся, – сказал он.

– Да, я слышала. Вернулся уже пять недель назад. Я думала, что ты мог бы…

Она умолкла и внимательно посмотрела ему в лицо.

– Я слышала, тебя наградили. – Она коснулась ленточки на его груди. – И что ты был ранен.

Она откровенно изучала его, не стесняясь смотреть на левый глаз. Потом улыбнулась:

– Это придает тебе весьма удалой вид.

– Но не заставляет чувствовать себя удалым.

– Это я чувствую, – кивнула Тара. – Ты изменился.

– Ты так думаешь?

– Да, ты не… – Она встряхнула головой, сердясь на себя за то, что не может подобрать точное слово. – Не такой дерзкий, не такой самоуверенный.

– Я хочу с тобой поговорить, – сказал Шаса. – Серьезно.

– Хорошо, – согласилась она. – О чем?

– Не здесь, – возразил он. – Не рядом со всей этой толпой.

– Завтра?

– Завтра будет слишком поздно. Пойдем со мной сейчас.

– Шаса, ты с ума сошел? Это же мой прием – в честь моего обручения!

– Я подведу «ягуар» ко входу для торговцев, – сказал Шаса. – Возьми что-нибудь теплое, снаружи холодно.

Он поставил машину поближе к стене. Именно здесь они обычно подолгу прощались. И выключил фары. Он понимал, что она может и не прийти, но тем не менее ждал.

Шаса испытал искреннее удивление и бесконечное облегчение, когда Тара открыла дверцу и скользнула на пассажирское сиденье. Она переоделась в просторные брюки и свитер с высоким воротом. Она не собиралась возвращаться на прием.

– Поехали! – сказала она. – Подальше отсюда.

Некоторое время они молчали, и Шаса поглядывал на нее каждый раз, когда в машину падал свет уличных фонарей. Тара смотрела прямо перед собой, едва заметно улыбаясь, и наконец заговорила:

– Ты никогда прежде не нуждался в чем-либо или в ком-либо. И это первое, чего я в тебе терпеть не могла.

Шаса не стал отвечать.

– Но, думаю, теперь ты нуждаешься во мне. Я ощутила это в тот самый момент, когда снова увидела тебя. Наконец-то я действительно нужна тебе.

Шаса молчал, слова казались ненужными. Вместо этого он потянулся к ней и взял за руку.

– Теперь я готова для тебя, Шаса, – сказала Тара. – Отвези меня куда-нибудь, где мы останемся одни, совершенно одни.

Луна светила достаточно ярко, чтобы тропа была заметна. Тара цеплялась за него на крутом спуске, и они, задыхаясь от смеха, остановились на полпути, чтобы поцеловаться.

Он привел ее в свою хижину и зажег керосиновую лампу. И с облегчением увидел, что слуги из Вельтевредена выполнили его приказы. На койке лежало свежее постельное белье, а пол был натерт до блеска.

Тара остановилась в центре комнаты, обхватив себя руками, ее глаза в свете лампы были огромными и сияющими, а когда Шаса поднял ее на руки, она задрожала.

– Шаса, прошу, будь нежен… – прошептала она. – Я так боюсь…

Он был терпелив и очень нежен, но Тара не имела опыта, который помог бы ей понять, насколько искусен и опытен Шаса. Она лишь видела, что он словно чувствует каждую тончайшую перемену ее чувств, предвосхищая каждый отклик ее тела, так что не испытывала стыда за наготу, и все ее страхи и сомнения быстро развеялись под его ласковыми руками и мягкими любящими губами. Наконец она обнаружила, что сама его торопит, быстро поняв, как направлять и поощрять его почти незаметными движениями, и короткими вздохами, и вскриками одобрения.

Поэтому в конце она изумленно посмотрела на него и хрипло прошептала:

– Я никогда не думала… я даже представить не могла, что это может быть вот так… О, Шаса, как я рада, что ты ко мне вернулся!

Отделение банка «Стандард» в Фордсбурге обслуживало все золотые рудники комплекса Центрального Ранда. Еженедельное жалованье для десятков тысяч чернокожих шахтеров доставляли из этого отделения, а его главный бухгалтер был членом Оссевабрандвага.