Власть меча

Почти уже настал полдень, но Шаса все еще спал. На грязном полу в пределах свисающей руки Шасы стояли почти пустая бутылка виски и стакан. На юноше были только старые шорты для игры в регби, его тело от загара приобрело цвет красного дерева, как у живущего на пляже бродяги; волоски на руках выгорели, но на груди оставались темными и вьющимися. Очевидно было, что Шаса не брился уже много дней, а волосы у него отросли и раскинулись по грязной подушке. Но загар пока еще скрывал все наиболее очевидные следы пьянства.

Шаса спал спокойно, на его лице не отражалось то смятение, которое, должно быть, привело его из Вельтевредена в эту убогую хижину. Он во всех отношениях, кроме одного, оставался прекрасным молодым человеком… и именно поэтому еще сильнее потрясал вид его левого глаза. Верхняя часть глазницы провалилась по наружному углу, там, где была раздроблена кость; темную бровь пересекал ослепительно-белый выпуклый шрам. Пустая глазница провалилась, веки разошлись, выставив напоказ красную плоть между густыми темными ресницами.

Невозможно было без жалости смотреть на эту страшную рану, и Блэйну понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с силами для того, что он должен был сделать.

– Шаса! – Он заставил свой голос прозвучать жестко.

Шаса тихо застонал, и веко на пустом глазу дернулось.

– Просыпайся, приятель! – Блэйн подошел к койке и встряхнул Шасу за плечо. – Вставай. Нам нужно кое о чем поговорить.

– Убирайся, – пробормотал Шаса, не совсем еще проснувшись. – Убирайся и оставь меня в покое.

– Просыпайся, черт бы тебя побрал!

Здоровый глаз юноши приоткрылся, мутно глядя на Блэйна. Но тут же взгляд Шасы сфокусировался, и выражение лица изменилось.

– Какого черта вы тут делаете? – Он отвернулся, пряча поврежденный глаз, и принялся шарить в смятых простынях, пока не нашел черную эластичную повязку с круглым лоскутом для глаза.

Все так же отвернувшись, он надел повязку на левый глаз и только тогда снова повернулся к Блэйну. Повязка придала ему пиратский вид и даже неким странным образом подчеркнула его красоту.

– Пойду помочусь, – пробормотал он и неверной походкой отправился на террасу.

Пока его не было, Блэйн стер пыль с одного из табуретов и поставил его у стены. Сев, он откинулся назад и закурил длинную черную сигару.

Шаса вернулся в хижину, подтягивая шорты, и сел на край койки, обеими ладонями сжимая голову.

– У меня во рту словно хорек нагадил, – пробормотал он и потянулся вниз, к бутылке у своих ног; вылив остатки виски в стакан, слизнул с горлышка последние капли и покатил пустую бутылку по полу в сторону переполненного мусорного ведра рядом с плитой.

Он поднял стакан.

– Вам предложить? – спросил он, но Блэйн покачал головой.

Шаса посмотрел на него через край стакана.

– Выражение вашего лица может означать только одно из двух, – сказал он. – Или вы только что почуяли, как кто-то испоганил воздух, или вы меня не одобряете.

– Я так понимаю, грубый язык – это твое новейшее достижение, как и привычка к пьянству. Поздравляю и с тем и с другим. Подходит к твоему новому образу.

– Шли бы вы, Блэйн Малкомс! – с вызовом ответил Шаса и поднес стакан к губам.

Он втянул виски сквозь зубы, полоща им рот. Потом проглотил и содрогнулся, когда крепкий напиток прокатился по его горлу, и с шумом выдохнул через нос.

– Вас мать послала, – невыразительно произнес он.

– Она объяснила мне, где я могу найти тебя, но она меня не посылала.

– Одно и то же, – сказал Шаса и снова поднес ко рту стакан, выливая на язык последние капли. – Она хочет, чтобы я вернулся, выкапывал из грязи алмазы, собирал виноград, растил хлопок, сидел над бумагами… черт, да она просто не понимает!

– Она понимает куда больше, чем тебе может показаться.

– Где-то там мужчины сражаются. Дэвид и мои товарищи. Они в небе… а я здесь, в грязи, калека, ползаю по земле!

– Ты сам выбрал грязь. – Блэйн окинул хижину презрительным взглядом. – Только и делаешь, что скулишь и ползаешь по земле.

– Вы бы лучше катились отсюда, сэр, – заявил ему Шаса. – Пока я не вышел из себя.

– С удовольствием, уверяю тебя. – Блэйн встал. – Я неверно тебя оценил. Я пришел, чтобы предложить тебе работу, важную военную работу, но вижу, что ты для нее недостаточно силен. – Он подошел к двери и остановился. – И я собирался тебя пригласить, пригласить на прием вечером в пятницу. Тара намерена объявить о своей помолвке с Хьюбертом Лэнгли. Я думал, это тебя развеселит… но забудь об этом.

Блэйн вышел широкими решительными шагами, и через несколько секунд Шаса выскочил на террасу и смотрел ему вслед, пока Блэйн поднимался по тропе на утес. Блэйн ни разу не оглянулся, и, когда он исчез наверху, Шаса вдруг почувствовал себя брошенным и обездоленным.

До этого момента Шаса не осознавал, какое большое место в его жизни занимает Блэйн Малкомс. Как он всегда полагался на добрые советы и опыт Блэйна, и на поле для поло, и вне его.

– Я так хотел стать таким, как он, – вслух произнес Шаса. – А теперь этого не будет.

Он потрогал черную повязку на глазу.

«Ну почему именно я? – издал он вечный крик проигравшего. – Почему я?»