Власть меча

Шаса развернул «харрикейн», действуя одним из рулей направления, вынуждая шасси взрывать жесткую землю. Когда нос самолета оказался направленным на четверку передних шуфта, он открыл дроссель, и хвост самолета приподнялся. На мгновение он выровнялся так, что пулеметы могли работать. Шаса дал полные очереди, и торнадо выстрелов пронеслось по полю, кося сухие стебли сорго и настигнув бегущих, – двое тут же превратились в узлы мокрого красного тряпья, третий закружился в танце смерти, окруженный облаком пыли. Оставшийся бандит распластался на земле, а хвост «харрикейна» снова опустился. Пулеметы умолкли.

Дэвиду оставалось до самолета всего несколько сотен ярдов, он несся изо всех сил, его длинные ноги взлетали над землей, и опять Шаса повернул «харрикейн» вдоль долины. Небольшой уклон должен был добавить им скорости при взлете.

Шаса высунулся из кабины.

– Скорее, Дэвид! – закричал он. – На этот раз золотая медаль, парень!

Что-то с металлическим звоном ударило спереди по фюзеляжу, прямо перед кабиной, а затем с визгом отлетело рикошетом, оставив на краске серебристый след. Шаса оглянулся. Шуфта были уже на краю поля, они бежали, а потом остановились, упали на колено и выстрелили. Еще одна пуля пронеслась над головой Шасы, вынудив его вздрогнуть и пригнуться.

– Скорее, Дэвид!

Даже сквозь гул мотора «роллс-ройс», работавшего на холостом ходу, он слышал тяжелое дыхание Дэвида, а еще одна пуля ударила по крылу, проделав в нем аккуратную круглую дырочку.

– Скорее, Дэвид!

Рубашка Дэвида насквозь пропотела, красное лицо покрылось грязью. Он подбежал к «харрикейну» и вспрыгнул на крыло. Самолет накренился под его весом.

– Ко мне на колени! – закричал Шаса. – Падай сюда!

Дэвид рухнул на него, задыхаясь.

– Не вижу ничего впереди! – кричал Шаса. – Хватайся за рычаг управления и дроссель… я на рулях направления!

Он почувствовал руки Дэвида на рычаге и ручке дросселя и отпустил их. Ритм мотора участился, и самолет покатился вперед.

– Немного влево! – крикнул Дэвид хриплым, задыхающимся голосом.

Шаса на дюйм повернул левый руль.

Во взрыве шума и пыли мотор «роллс-ройс» набрал полную силу, и самолет, подскакивая, покатил по неровному полю, то и дело меняя курс, пока Шаса вслепую орудовал рулями направления по инструкциям Дэвида.

Шаса ничего не видел впереди. Дэвид прижал его к сиденью и полностью закрыл обзор. Шаса повернул голову и выглянул через край кабины, наблюдая, как земля под ними начинает расплываться, по мере того как они набирают скорость, и быстро откликался на приказ работать левым или правым рулем. Сухие стебли сорго хлестали по передним частям крыльев; издаваемый ими звук был почти так же отвратителен, как свист близко пролетавших пуль. Все оставшиеся шуфта продолжали обстреливать их, но расстояние быстро увеличивалось.

«Харрикейн» налетел на какой-то бугор, и тот подбросил их в воздух. Тряска и удары разом прекратились – они взлетели и начали подниматься.

– Мы это сделали! – закричал Шаса, сам изумленный их успехом.

Но едва эти слова сорвались с его губ, что-то ударило его в лицо.

Пуля представляла собой кусок кованой треноги для котла, длиной и толщиной с большой палец мужчины. Ее выпустили из мушкета «браун-бесс» образца 1779 года с помощью целой горсти черного пороха. Кусок треноги ударился в металлическую раму фонаря кабины рядом с головой Шасы, сплющился на конце и отскочил. Вращаясь, он ударил Шасу сбоку, но его скорость резко упала от столкновения с рамой. Благодаря этому не был задет мозг.

Шаса даже не потерял сознания. Его словно с размаху ударили молотком в наружный угол левого глаза. Его голова откинулась так, что он стукнулся о противоположную сторону фонаря.

Он почувствовал, как треснул край кости в верхней части глазной орбиты, и горячая кровь залила его глаз, а клочья его собственной кожи и плоти повисли над лицом, как занавеска.

– Дэвид! – закричал он. – Я ранен! Я ничего не вижу!

Дэвид извернулся назад, посмотрел на лицо Шасы и вскрикнул от ужаса. Кровь била фонтаном, текла ручьем, капала, и ветер превращал ее в розовую вуаль, часть которой брызнула Дэвиду в лицо.

– Я не вижу! – повторял Шаса. Его лицо превратилось в кровавую маску. – Я не вижу, о боже, Дэви, я ничего не вижу!

Дэвид сорвал с шеи шелковый шарф и сунул его в руку Шасы.

– Постарайся остановить кровь! – закричал он сквозь рев мотора.

Шаса смял шарф и прижал его к чудовищной рваной ране, в то время как Дэвид сосредоточился на том, чтобы доставить их домой, держась как можно ниже над дикими темными холмами.

Им понадобилось пятнадцать мнут, чтобы вернуться на аэродром в Йирга-Алеме, и они подлетели к нему на высоте деревьев. Дэвид буквально бросил «харрикейн» на пыльную полосу и развернул к ожидавшей машине «скорой помощи», которую он вызвал еще с воздуха.

Шасу вынули из забрызганной кровью кабины. Потом Дэвид и медики отчасти повели, отчасти понесли его, спотыкающегося, как слепец, к машине. Через пятнадцать минут Шасе ввели наркоз и уложили на операционный стол в полевом госпитале, и врач военно-воздушных сил занялся им.