Власть меча

«Я потеряла его, – пронеслось в ее мыслях. – Блэйн слишком честен, слишком добродетелен, чтобы принять такое…»

Но тут его руки снова коснулись ее, подняли на ноги и мягко развернули лицом к нему.

– Я люблю тебя, – просто сказал он.

Слезы заставили Сантэн задохнуться, она бросилась на грудь Блэйну и обняла что было сил:

– О Блэйн, ты так добр ко мне!

– Если хочешь рассказать мне обо всем, я рядом, чтобы помочь тебе. Если не хочешь говорить, я пойму. Знай только одно: что бы это ни было, что бы ты ни сделала, моих чувств к тебе это не изменит.

– Я хочу рассказать. – Сантэн смахнула слезы облегчения и посмотрела в глаза Блэйну. – Я никогда не хотела иметь от тебя тайн. Уже много лет мне хотелось тебе все рассказать, но я трусиха…

– Ты кто угодно, любовь моя, только не трусиха. – Он снова усадил ее и придвинул ближе свой стул, чтобы держать ее за руку, пока она говорит.

– Теперь рассказывай, – приказал он.

– Это такая долгая история, Блэйн… а у тебя в девять заседание кабинета.

– Государственные дела могут подождать, – ответил он. – Твое счастье – наиважнейшая вещь в мире.

И она все рассказала, начиная с того момента, когда Лотар де ла Рей спас ее, и заканчивая открытием алмазного рудника Ха’ани и рождением Манфреда в пустыне.

Она ничего не утаила: рассказала о своей любви к Лотару, любви одинокой покинутой девушки к своему спасителю. Она объяснила, как любовь превратилась в жгучую ненависть, когда она узнала, что Лотар убил старую бушменку, ее приемную мать, и как эта ненависть сосредоточилась на ребенке Лотара, которого она уже носила в своей утробе. Сантэн не скрыла, как она отказалась даже взглянуть на новорожденного младенца, заставив отца сразу забрать его, еще мокрого после появления на свет.

– Это было безнравственно и ужасно, – прошептала Сантэн. – Но я запуталась и боялась, боялась, что меня отвергнет семья Кортни, если я принесу им бастарда. О Блэйн, я тысячи раз пожалела об этом… и ненавидела себя так же сильно, как ненавидела Лотара де ла Рея.

– Хочешь поехать в Йоханнесбург и снова его увидеть? – спросил Блэйн. – Мы можем отправиться посмотреть соревнование.

Эта мысль ошеломила Сантэн.

– Мы? – переспросила она. – Мы, Блэйн?

– Я не могу отпустить тебя одну. Только не туда, где будет так тяжело.

– Но разве ты можешь уехать? А как же Изабелла?

– Твои нужды сейчас намного важнее, – просто сказал Блэйн. – Так ты хочешь поехать?

– О да, Блэйн. Да, пожалуйста!

Она кружевной салфеткой промокнула остатки слез, и Блэйн увидел, что ее настроение изменилось. Его всегда зачаровывало то, как у нее меняется настроение, – другие женщины вот так меняют шляпки.

Теперь Сантэн стала стремительной и деловой.

– Я жду возвращения Шасы с юго-запада сегодня к концу дня. Позвоню Эйбу в Виндхук, узнаю, в какое время они вылетают. Если все в порядке, мы можем завтра отправиться в Йоханнесбург. Во сколько, Блэйн?

– Так рано, как тебе захочется, – ответил он. – Я сегодня разберусь с делами и договорюсь с Оу Баасом.

– Погода должна быть хорошей в это время года… возможно, несколько гроз в горном вельде… – Сантэн взяла Блэйна за запястье и повернула, чтобы взглянуть на его «ролекс». – Chéri, ты еще успеешь на заседание, если поспешишь.

Она пошла вместе с ним в гараж, чтобы проводить, все еще играя роль послушной жены, и поцеловала его через открытое окошко «бентли».

– Я позвоню тебе в офис, как только приедет Шаса, – тихо сказала она ему на ухо. – И оставлю сообщение у Дорис, если ты все еще будешь на заседании.

Дорис была секретарем Блэйна и одна из немногих людей в мире, кто знал о них.

Как только Блэйн уехал, Сантэн бросилась в спальню и схватилась за телефон. Линию на Виндхук заполняли шум и треск, а голос Эйба Абрахамса звучал так, словно он находился на Аляске.

– Они отправились сразу с рассветом, почти пять часов назад, – слабо донеслось до Сантэн. – С ним Дэвид, само собой.

– Какой ветер, Эйб?

– У них должен быть попутный ветер всю дорогу. Думаю, примерно двадцать или тридцать миль в час.

– Спасибо! Я их буду ждать на поле.

– Это может оказаться слегка неловко… – Эйб явно колебался. – Когда они вчера вечером отправлялись с рудника, они ужасно секретничали и напускали тумана, и мне не позволили утром проводить их при взлете. Думаю, с ними может оказаться некая компания… если вы извините меня за эвфемизм.

Сантэн нахмурилась в ответ, хотя на самом деле не могла найти в себе сил полностью не одобрять то, что Шаса приударяет за девушками. Она всегда оправдывала его: «Это кровь Тири. Он просто не может удержаться», чувствуя скрытый огонек снисходительной гордости, что ее сын без усилий завоевывает внимание противоположного пола. И она сменила тему:

– Спасибо, Эйб. Я подписала новые договоры аренды в Намакваленде, так что вы можете приступить к составлению контракта.

Они еще минут пять поговорили о делах, потом Сантэн повесила трубку. Она набрала еще три номера, все это были деловые звонки, потом позвонила своему секретарю в Вельтевредене и продиктовала четыре письма и телеграмму к ее лондонскому брокеру: «Продавайте акции „Круппа и Фарбена“ по лучшей цене».