Визариум. Проникновение миров

– Откуда ты это знаешь? – удивился Толя.

– Знаю, – отмахнулся Скворцов.

Повертел в пальцах сигарету, усмехнулся:

– Оно тут вроде как устаканилось, более или менее, монстр сонный стал в последние годы. А тут ты… И он как сбесился. Попёр, как кот на валерьянку. – Скворцов развёл руками, захмелевшие глаза блеснули. – Шутка ли – честный грузчик! Да под прессингом невзгод! Хе-хе. Самая для него пряность, блин…

– Я кладовщик, – сказал Толя.

– Ну так тем более! – весело стукнул по столу Скворцов, звякнула посуда. Посмотрел на Толю, рассмеялся. Толя хмыкнул, тоже усмехнулся.

Кто давно здесь работает, продолжал рассказывать посерьёзневший Скворцов, почти утратили сущность. О тех, кто более или менее с совестью, уже было сказано: они или сопротивлялись, и если стояли на своём до конца, спрут их убивал, или сдавались и превращались в не пойми что.

– Мы называем их «тусклыми», – сказал Скворцов.

«Интересно, кто это – мы?» – подумал Толя, но промолчал.

А кто изначально с гнильцой – те сюда хорошо вписывались. И думали, что удачно устроились… Но этот симбиоз с чудовищем оплачивается чудовищной же ценой – люди постепенно, не замечая того, перестают быть собой, превращаются в придатки монстра, «щупальца».

– Я так предполагаю, ты это уже увидел? – спросил Скворцов. – Понимаешь, что я не околесицу тут несу?

Толя кивнул.

– Директор Быков лет пять как полностью развоплотился. Одно туловище осталось, бегает тут, распоряжается, – усмехнулся Скворцов. – Его в своё время связанные со Структурой бандиты директором поставили, потом другие бандиты и били, и стреляли два раза. Обычный человек после одного раза загнулся бы, а этому хоть бы хны.

Он помолчал, звякнула о стаканы бутылка.

– А как же они… – пробормотал Толя. – У них же у многих семьи… Там что, ничего не замечают?

Скворцов кивнул:

– Да, семьи. Сына Быкова ты недавно видел. У Бакланской сын в ГАИ, дочка в каком-то банке начальница филиала. У главного, Туканова, жена в налоговой работает, сын – в строительной конторе крупной, второй – в министерстве. Понял?

Толя понял. Задумался, посидел молча. Спросил наконец:

– И что с этим всем делать? Как жить-то среди «щупалец»?

Скворцов помолчал, посмотрел на берёзки в раме.

– Как жить, говоришь? Разборчиво. Самому человеком оставаться.

Толя подивился про себя с такой банальщины.

Скворцов закурил, помолчал, задумчиво выпуская кольца дыма.

– Вот крякнул «совок», и хрен бы с ним, – заявил он. – Другое плохо: парадигма поменялась.

– Какая ещё парадигма? – не поспел Толя за резким поворотом разговора.

– Деньги стали главнее всего, – сказал Скворцов, решив, видимо, не сыпать заумными словами.

Оба вздохнули. Чокнулись, выпили.

– Проиграли мы битву, – сообщил вдруг Скворцов. – Тогда и проиграли… Думаешь, почему все девяностые тут такое творилось? А то ж… Мы только теперь начали что-то возвращать, огрызаться. А тогда – ой-ой… Всех-то они перебить не могли – две стороны одной медали, нет одного без другого, всё такое, – но условия навязали, ух…

– Они – это Структура? – спросил Толя.

– Структура… И ей подобные.

Скворцов махнул рукой.

– Так о чём это я? А. На монстра-то, ты понимаешь, – проговорил он, пытаясь поймать вилкой ускользающий огурец, – человек со стороны воздействовать не может, даже самый сильный. Это как хлестать палкой по морю, по поверхности волн – без толку. Монстр-то у себя в мире сидит, к нам только заглядывает, непонятным каким-то образом… Мне один вообще говорил: проекция, мол, это. Отсюда его никак не достанешь, он в своей стихии. Стихия в стихии…

Скворцов соскользнул локтем со стола, чертыхнулся.

– Воздействовать на монстра может только тот, кто…

– Кого он уже жрёт, – понял Толя.

Наконец что-то начало для него проясняться.

– А как же тот старикан – белый, в инвалидном кресле? Они сказали, он укротитель.

– Ага, укротитель, – хмыкнул Скворцов. – Его задача была тебя не выпускать оттуда, из стены, пока ты спрута голыми руками не одолеешь. Ну, или спрут тебя, тут уж как повезёт.

Выпили ещё. Толя задумался.

– Нельзя монстра достать?… А если… э-э… устроить сюда…

– Как устроить? – сразу понял его Скворцов. – В кадрах «щупальца» сидят. А из тех, кто сам приходит… Пробовали… Два раза…

Он замолчал, надолго.

– А ты… – начал Толя.

– А я вот тут сижу, – заговорил Скворцов. Толя собирался спросить о другом, но перебивать не стал. – Наблюдаю. Наблюдатель я, без полномочий… От монстра я барьером защищён, он меня вообще не видит. «Щупальца» думают, что я обычная оболочка, «тусклый». Я уже и сам иногда так думаю…

Замолчал, выпил один, не дожидаясь Толи.

– Но ничего, завтра ты его того… Убьёшь.

– Я? – спросил Толя и икнул.

– А кто – я, что ли? – Скворцов пьяно и длинно моргнул. – Я бы и с удовольствием, но я же тебе говорил… Э-э… Или не говорил?

Он озадаченно нахмурился.

– А как я его убью? – спросил Толя.

– Увидишь. Завтра.

– Что увижу?

Скворцов посмотрел на Толю, вздохнул, покачал головой.

– Вени, види, вичи. Придёшь, увидишь и…

– Что – убью?

– Убьёшь, – кивнул Скворцов.

– А если не убью?

– Убьёшь, убьёшь. Или…

– Что – или?

– Ничего. Убьёшь.