Визариум. Проникновение миров

У тёмного проёма ворот стояли Филин и Лосев, лицо Васи выдавало невесёлые думы. Позади Филина Толя увидел милиционера в форме и в фуражке и блеклого типа в шляпе и длинном плаще.

– Это ваш грузчик? – Филин мельком взглянул на Толю и повернулся к Лосеву. – Хорошо. Я думал, придётся замок сбивать.

– Я кладовщик, – буркнул Толя и вопросительно посмотрел на Лосева. Тот печально качнул головой в сторону прохода.

Толя отвёл брезентовую штору и, на ходу доставая из кармана шапку, пошёл в коридор. Все двинулись следом. Толя быстро открыл замок, с привычным усилием потянул за ручку, распахивая тяжёлую створку, и отступил, давая дорогу.

Первым в камеру вошёл Филин. Лосев и блеклый тип в плаще шагнули одновременно, тип остановился, махнул Васе рукой:

– Прошу!

Голос у него оказался тонкий, кастратский.

Милиционер скользнул по Толе пустым взглядом и, сбивая фуражкой со шторы остатки пушистого инея, протопал в склад последним. Толя постоял, глядя перед собой, потом шагнул, привычно потянулся к двери – закрыть, чтобы не выпускать холод, не стал закрывать и пошёл в камеру.

Филин и блеклый с интересом рассматривали стену, милиционер скучающе стоял у колонны. Вася нервно переминался с ноги на ногу и блуждал взглядом по поддонам с товаром.

– Холодно, – дёрнул плечами Филин, подышал на руки, потёр.

Лосев повернулся к нему, теребя барсетку, вымученно улыбнулся:

– Я прошу прощения, мне не совсем понятно…

– Что, показать ещё раз предписание? – Филин махнул рукой милиционеру, тот полез во внутренний карман.

– Не надо, не надо. – Вася замотал головой. – Я просто… А вы сами, я извиняюсь, из какой структуры?

Филин выдохнул облачко пара.

– Структура, – усмехнулся он, – есть только одна. Игорь Владимирович, объясни.

Тип в плаще поправил шляпу. Вася переводил непонимающий взгляд с него на Филина и обратно. Тип пристально взглянул на Васю, и тот, встретив взгляд, вдруг как-то резко обмяк, плечи опустились, на лице проступило отсутствующее, идиотское выражение. Толя думал, Лосев упадёт, но тот только накренился немного да так и остался стоять, напоминая нелепый гигантский гриб.

– Что вы с ним сделали? – крикнул Толя.

Филин деловито подошёл к стене, бросил на ходу:

– Оклемается через пару часов. Да плевать на него.

Он потрогал стену. Подошёл блеклый в плаще, счистил с поверхности иней, приложил ухо. Они отступили метра на три, и тип в плаще уставился на стену. Лицо напряглось, руки стали подниматься, как у иллюзиониста или дирижёра.

Стена пошла рябью, дрогнула и вдруг заклубилась, превращаясь в дым или туман. Толя вздрогнул, отступил на полшажка. Филин мотнул головой, и милиционер тут же направился туда, где только что была стена. Не сбавляя шага, он врезался в серые клубы и скрылся из вида. Секунд через пять вынырнул в том же месте, равнодушно кивнул Филину и встал у колонны.

Филин и блеклый в плаще шагнули к стене. Блеклый повёл рукой, и дым стал рассеиваться. За серыми клубами проступили контуры: нагромождение толстых щупалец, смутно проглядывающий полукруг головы. Ужасающее тело не шевелилось – чудовище спало.

– Экземпляр… – восхищённо прошептал Филин.

Кивнул блеклому, тот выдохнул, повёл рукой, и метнувшийся дым очень быстро превратился в старую заиндевевшую стену.

– Надеюсь, ты решился? – шагнул Филин к Толе. – Всё надо сделать сейчас.

Повернулся к милиционеру:

– Зови Укротителя!

Ботинки милиционера застучали по ледовому полу, он скрылся за дверью.

– Я… – начал Толя.

– Сейчас, – перебил Филин, взяв Толю за руку повыше локтя, – приведут Укротителя. И вы войдёте туда. Ничего не бойся: ты всё сможешь.

Толя высвободил руку, посмотрел на стену.

– Я не говорил, что принимаю предложение.

Тип в плаще хмыкнул.

– Так у тебя выбора-то нет! – закричал Филин. – Другой стороне ты не нужен, сам же видел. А просто уйти у тебя не получится. Это здесь ты бродишь туда-сюда. А там, – Филин указал на стену, – этот красавчик вовсю переваривает твою сущность, душу. Уедешь куда-нибудь – скоро сойдёшь с ума или помрёшь.

Филин развёл руками. Толя часто заморгал, съёжился. Штора на двери шевельнулась, вошёл милиционер, за ним здоровенный лохматый тип в рыжем пальто вкатил что-то на колёсах. Толя присмотрелся и лишь тогда понял: это инвалидное кресло. В кресле, уронив голову набок, сидел – или лучше сказать, лежал – тщедушный лысый старик, сухой, как мумия. Лицо не просто бледное – белое, как гипсовая статуя. Толя подумал, это мертвец, но когда коляску остановили, увидел, что закрытые глаза старика подрагивают.

– Ты не смотри, – усмехнулся Филин. – Этот старец могуч, как никто другой.

Коляску подвезли прямо к стене.

– И ещё, – сказал Филин, – формальность. Тебе нужно сказать: я с вами. – Он посмотрел на Толю и повёл рукой. – Ну?

– Я… – Толя отвёл взгляд, посмотрел на стену. – Я не знаю…

Филин чмокнул губами.

– Тю ты, блин…

Кивнул типу в плаще:

– Покажи.

Тип взглянул на Толю, и Толя вздрогнул. Тип смотрел – пристально, не отрываясь. Перед глазами всё поплыло, а потом Толя увидел.