Витька с Чапаевской улицы

– Здравствуйте, – сказал старший и улыбнулся. В одном из них они с трудом узнали Солю Шепса. Недавно это был розовощекий полный мальчик, на котором того и гляди треснут короткие штанишки. Сейчас перед ними стояла тень Соли Шепса.

Остальные выглядели не лучше.

– А Соню с мамой увезли куда-то, – сказал Соля. – Мы ждали, ждали, а они так и не вернулись.

Говорил он бесцветным глуховатым голосом. И откуда-то взявшийся на горле кадык двигался, будто Соля проглатывал слова.

– Мы два дня ничего не ели, – сказал высокий мальчишка с широкими, сросшимися на переносице черными бровями, который был у них за старшего.

– Тут кислица растет у изгороди, – сказал Соля. – Мы всю оборвали, а на луг не выходили, как ты говорил... – Он посмотрел на Витьку.

А Витька посмотрел на Сашку, мигнул ему, и они отошли в сторону.

– Развязывай, – сказал Грохотов.

– Что развязывать? – не понял Сашка.

– Не валяй дурака! Развязывай мешок...

– Нам самим жрать нечего! – запротестовал Сашка.

– С твоими талантами мы с голоду не умрем, – усмехнулся Витька.

Сашка, чуть не плача, развязал мешок и достал оттуда круг копченой колбасы. Поглядел на него и засунул снова в мешок.

– Не могу, – сказал он. – Ты понюхай, как пахнет... Витька отобрал мешок и достал оттуда колбасу, сало. хлеб. Когда он снова запустил туда руку, Ладонщиков вырвал мешок, замотал лямками и выпалил, сверкая глазами:

– Ты знаешь, чем я рисковал? Головой! Если бы Симаков меня застукал в кладовке, изничтожил бы, как фашист!

– Они не ели два дня, – сказал Витька. – В чем душа держится.

– А ты хочешь их совсем погубить, – сердито заметил Сашка. – Разве можно с голодухи так много сразу жратвы?

– Не узнаю я тебя, Сашка, – сказал Витька и даже с какой-то жалостью посмотрел на него. – Вроде бы раньше не был таким жадиной?

– Да ну тебя! – огрызнулся Ладонщиков и, бережно прижимая к себе мешок, пошел к церкви, Витька отдал мальчишкам провизию. Они сразу оживились, глаза загорелись. Высокий парнишка с широкими бровями взял хлеб, сало и колбасу. Остальные не спускали с него глаз.

– У меня все отобрали, – сказал он. – Дайте, пожалуйста, нож.

Чтобы не смущать их, ребята отошли в сторону.

– Вся эта компания тоже пойдет с нами? – понизив голос, спросил Гошка.

– Мне противно с тобой разговаривать, – отвернулся от него Витька.

Гошка вспыхнул, покосился на Аллу, не слышала ли она, но сдержался.

– Пойдем через деревни, – сказал Витька. – Будем всем говорить, что мы из детдома, мол, дом наш разбомбили, ну мы и пробираемся к родственникам...

К ним подошел высокий мальчишка. Он торопливо проглотил жесткий кружок колбасы и сказал:

– Нам вместе с вами нельзя... Мы будем просачиваться к нашим по одному. Главное – фронт перейти... У меня тетя в Житомире. У Левы сестра в Одессе... Повезет – доберемся.

– Повезет, – сказал Витька.

– По одному плохо, но иначе нельзя. Слишком будет заметно.

– Да, – сказал Витька.

– Я с вами, – подошел к ним Соля. – У меня родственников нет.

– Нас и так много, – проворчал Гошка. – Целый отряд. Соля вопросительно посмотрел на него своими большими выпуклыми глазами.

– Я лишний?

– Не слушай его, – сказал Витька и бросил на Гошку уничтожающий взгляд,

– Вы не хотите, чтобы я с вами пошел? – обвел всех тусклым взглядом Соля.

– Дурачок, – сказала Алла. – Куда же ты без нас?

– Ты пойдешь с нами, – успокоил его Витька. – И давайте больше на эту тему не будем говорить.

– Неужели вы не донимаете: чем нас больше, тем это подозрительнее для немцев? – вскричал уязвленный Витькиным тоном Гошка.

– Что с тобой стряслось? – спросила Алла. – Ты никогда таким не был.

– Не обращай на него внимания, – улыбнулся Соле Грохотов. – Гошку немного контузило при бомбежке...

Пять чернявых, большеглазых мальчишек тихо попрощались и как тени разошлись в разные стороны.

Соля проводил их печальными глазами и судорожно вздохнул.

Перед дальней дорогой состоялось короткое собрание. Люся Воробьева сообщила, что в группе теперь семь человек. Из них пятеро комсомольцы... Гошка внес поправку: он, Витька Грохотов и Алла Бортникова действительно подали заявление в комсомол, но их еще не приняли, обещали принять в новом учебном году, так что они никакие не комсомольцы...

– Нет, мы все теперь комсомольцы, – подытожила Люся. – Я как комсорг класса передаю свои полномочия... – Люся обвела всех взглядом и остановилась на Буянове.

– Я не комсомолец, – пробурчал он.

– Кто же ты тогда? – все с удивлением смотрели на Гошку, но он без всякого смущения ответил:

– Никто. Беспартийный я.

Поднялся возмущенный шум, но Люся несколько раз хлопнула в ладоши и все замолчали.

– Старшим нашей группы будет Витя Грохотов, – громко сказала она. – Есть возражения?

Возражений не было. Даже Гошка, который никогда никому ни в чем не уступал первенства, промолчал.

– Война все переменила, – после продолжительной паузы сказал Витька. Теперь я – комсомолец.

– И я – комсомолка, – сказала Алла. Гошка промолчал.

– Вот чудаки! – усмехнулся Сашка. – О чем вы тут толкуете? Сейчас война, и школу нашу разбомбили! Никто мы теперь, понятно? Беспризорники! Мне даже не верится, что я когда-то сидел за партой...