Витька с Чапаевской улицы

У входа на стадион прогуливался автоматчик. Деревянный забор, оклеенный афишами о футбольных матчах, сверху был оцеплен колючей проволокой. Еще один автоматчик стоял на вышке, сколоченной из досок разрушенного дома. Шевелились на ветру порванные обои. Немец с вышки заметил ребят и стал разглядывать. Отступать было поздно, и они пошли по дороге вдоль крашеного забора. Немец проводил их взглядом и отвернулся. Доски на вышке заскрипели, послышался свист. Немец стал насвистывать какую-то свою песенку.

Видя, что на них не обращают внимания, Витька подбежал к забору, где в одном месте была выломана доска, и приник к щели. На зеленом футбольном поле стояли, сидели, лежали люди. Их было много. Молодых и старых, особенно детей. На одежде желтели шестиконечные звезды. Таких странных звезд Витька никогда еще не видал. Люди были измождены, с воспаленными глазами. Видно было, что не одну ночь они провели под открытым небом. Тут же у их ног стояли пустые котелки с алюминиевыми ложками.

У самого забора пригнулся на корточках седобородый старик в черном длинном пальто. Он тоненькой палкой чертил на земле какие-то непонятные знаки и что-то шептал.

– Дедушка Моисей! – пробормотал Витька. И старик услышал. Он поднял лысую голову и уставился на Витьку. Красные глаза его слезились, но смотрел он прямо, не моргая.

– Кто ты, мальчик? – негромко спросил старик.

– Грохотов я, дедушка Моисей, Грохотов, – ответил Витька.

– Ай-я-яй! – замотал головой старик. – Он Грохотов! Он с такими же сорванцами, как и сам, убежал из дома? А бедные родители чуть с ума не сошли. Ох, плачут ваши задницы по хорошему ремню!

Это был дед Соли Шепса. Старику восемьдесят лет, и непонятно: за что его забрали? Дед Моисей и мухи-то не обидит. Он каждое утро выносил из дома низенькую скамейку с ватной подушкой и грелся на солнце. Читал газеты, наблюдал, за играми ребят. Иногда тетя Катя, уборщица, у которой четверо пацанов мал-мала меньше, давала ему понянчить самого маленького. И дед Моисей нянчил ребятенка, щекотал его своей длинной белой бородой и рассказывал сказки.

– Что ты тут делаешь, дедушка? – спросил Витька.

– Он спрашивает, что я тут делаю? Хотел бы я сам это знать.

– Вас арестовали?

– Один бог знает, что на белом свете делается... Меня взяли с теплой постели и, как скотину, пригнали сюда. Я даже не захватил свой шерстяной жилет. Я старый, больной человек, что им от меня нужно?

На этот вопрос Витька не мог ответить.

– Где Соля? – спросил он.

– У бедного мальчика три дня во рту ничего не было... – старик впился взглядом в Витьку. – Нет у тебя маленького кусочка хлеба?

– Я достану, – сказал Витька. – Дедушка, а нет ли здесь кого-нибудь наших?

– Мальчик, здесь страдают только бедные евреи. Витька взглянул на вышку: немец смотрел в его сторону. Мальчишка еще плотнее прижался к забору. Если он сейчас поднимет автомат, нужно упасть в придорожную канаву и замереть. Но немец не поднял автомат. Он отвернулся и снова засвистел. Наверно, в сумерках не заметил.

– Позовите Солю, – прошептал Витька.

– Мальчик, – стал шептать старик. – Принеси мне из дома джемпер. И в нашей кладовке много разной вкусной еды... Если бы ты знал, какую фаршированную щуку умела приготовить Сарра, моя бедная дочь!

– Наш дом сгорел, – сказал Витька.

– Я забыл... Моя добрая Сарра увела меня в убежище, зачем она это сделала? Лучше бы я сгорел в своем доме, чем мучиться здесь. Они всех нас убьют, мальчик, можешь верить старому Моисею. Они увозят нас на машинах за город и убивают, как собак. Моя бедная дочь... – Глаза старика наполнились слезами.

– Тетю Сарру убили? – спросил Витька.

– Они увезли ее утром и назад не привезли. И Соню тоже.

– И Соню? – повторил Витька.

– Завтра они увезут меня и маленького Соломона... Они убивают всех евреев. Чем мы прогневили бога? За что он нас так жестоко карает?

– Бог, бог, – сказал Витька. – Это фашисты! Старик приблизил к щели сморщенное заплаканное лицо и горячо зашептал:

– Я дряхлый, немощный старик... Я не боюсь смерти. Но мой внук Соломон... Ты слышал, мальчик, как он играет на скрипке? Это будет большой артист, поверь старому Моисею. Мальчик, я знаю, ты сможешь помочь. Ты добрый. Возьми отсюда Солю. Зачем ему умирать так рано? Ты сможешь его спасти, я знаю. Мальчик, возьми отсюда Солю...

Витька оглянулся: немец обтирал тряпкой прожектор, установленный на вышке.

– Ладно, – сказал Витька. – Я приду... Пусть он ждет меня у этой щели. И если сможет, пускай еще одну доску выломает. Она шатается. Я ухожу, дедушка. Он сейчас прожектор включит.

Витька выполз на дорогу и бросился вдоль забора к школе, где его ждали приятели. Белый луч прожектора стегнул по футбольному полю, усеянному скорчившимися фигурками людей, по забору, уперся Витьке в спину. Мальчишка замедлил шаги и, втянув голову в плечи, пошел шагом.

Белый луч взмыл в небо и снова загулял по зеленому полю. Люди закрывали руками глаза, пряча их от ослепительного света.

– С кем ты разговаривал? – спросил Гошка, следя за прожектором. Сюда, за груду кирпича, прожектор не доставал.