Виннету. Сын вождя

Последствия своего разговора с Инчу-Чуной я узнал на другой день. Он внезапно повел меня в нижнее помещение, где я еще никогда не был. Там в особом маленьком ящике лежали наши землемерные инструменты.

– Все вещи в целости! – сказал Инчу-Чуна.

Я проверил – все действительно было в порядке. Заметны были лишь некоторые повреждения, требовавшие незначительного ремонта.

– Мой младший бледнолицый брат может взять эти вещи – они снова принадлежат ему.

Я поблагодарил его за такой милостивый жест, но он, отклонив благодарность, объяснил мне:

– Мы отняли все это, когда считали тебя врагом. Теперь мы знаем, что ты наш брат, и должны вернуть все, что тебе принадлежало. Не надо благодарности! Что ты будешь делать с этими предметами?

– Когда уйду отсюда, возьму их с собой и верну людям, давшим их мне.

– Где они живут?

– В Сент-Луисе.

– Я слышал про этот город и знаю, где он находится. Мой сын Виннету был там и рассказывал про него. Значит, ты хочешь покинуть нас?

– Да, но не сразу.

– Ты был воином нашего племени, и я готов дать тебе все могущество и честь предводителя апачей. Мы надеялись, что ты навсегда останешься с нами, как Клеки-Петра, не разлучавшийся с нами до самой своей смерти.

– Его намерения были иные.

– Разве они тебе известны?

– Да. Он рассказал мне все.

– Он тебе сильно доверял, хотя и видел впервые.

– Мы оба родом из одной страны.

– Это не единственная причина. Перед своей смертью он говорил с тобой. Я не знаю языка, на котором вы с ним толковали, и не мог понять ваших слов. Но ты передал нам ваш разговор. По желанию Клеки-Петры ты стал братом Виннету, а теперь вдруг хочешь его покинуть. Здесь что-то неправильно.

– Но братья не обязаны быть всегда вместе. Они разлучаются, если у них в жизни разные предназначения.

– Удастся ли нам еще встретиться?

– Конечно. Вы меня еще увидите, потому что сердце мое будет стремиться к вам.

– Моя душа рада это слышать. Каждое твое посещение будет для нас великой радостью. Мне очень грустно, что ты говоришь о каком-то другом назначении. Разве ты не можешь здесь, с нами, выполнить его так же успешно?

– Этого я и сам не знаю. Я слишком мало жил здесь, чтобы ответить на этот вопрос. Из двух птиц, сидящих на дереве, одна питается его плодами и остается надолго, другая питается иным, она не задерживается на ветвях дерева и улетает прочь.

– Ты ни в чем не будешь у нас нуждаться!

– Я знаю. Но, говоря о пище, я имел в виду не ту, что питает тело.

– Да, вы, бледнолицые, разумеете какую-то духовную пищу, о которой я узнал от Клеки-Петры. Той пищи среди нас ему недоставало. Иногда он бывал очень печален, хотя старался никому не показывать своей грусти. Ты моложе его и поэтому сильнее будешь стремиться уехать. Иди, но мы просим тебя когда-нибудь вернуться. Быть может, ты переменишься и тогда сможешь с нами ужиться. Но я хочу знать, чем займешься ты, когда вернешься в город бледнолицых?

– Я еще не знаю этого.

– Останешься ли ты с белыми, которые строят путь для Огненного Коня?

– Нет.

При этом он взглянул на меня таким проницательным взглядом, что я не решился сказать «да». Он хотел испытать меня.

– Золото вы у меня не забирали, значит мне нечего от вас получать.

– И ты поступишь правильно! Ты был братом краснокожих, и тебе не следует вместе с бледнолицыми лишать нас земли и имущества. Но там, куда ты отправляешься, ты не проживешь одной охотой. Там тебе нужны будут деньги, а Виннету говорил мне, что ты беден. Ты мог бы стать богатым, если бы мы на вас не напали. Поэтому мой сын просил меня предложить тебе награду. Хочешь золото?

Вождь окинул меня острым и испытывающим взглядом. Похоже, он проверял меня.

– Золото? – переспросил я. – Вы у меня ничего не взяли. Почему я должен что-то требовать от вас?

Это был самый дипломатичный ответ, не говоривший ни «да», ни «нет». Я знал, что многим индейцам известны местонахождения благородных металлов, но ни одному белому они не выдавали своей тайны. Конечно, Инчу-Чуна тоже знал такие места и поэтому спросил меня о золоте. Кто из белых ответил бы ему безусловным «нет»?

Я никогда не ценил сокровищ, которые могли стать добычей ржавчины и моли, но золото имело для меня одно-единственное значение – как средство для достижения благих целей. В тот момент я был уверен, что такое отношение к золоту было бы непонятно вождю краснокожих.

– Да, мы у тебя ничего не взяли, – ответил он, – но из-за нас ты не приобрел того, что намеревался получить, и за это я хочу вознаградить тебя. В наших горах лежит много золота. Краснокожие знают места, где его можно найти: нужно только пойти туда и взять. Хочешь, я сам принесу тебе его?

Сотни других, будучи на моем месте, конечно же приняли бы это предложение и ничего бы не добились. Я прочел в его глазах особенное, напряженное выражение ожидания и ответил:

– Благодарю тебя, вождь! Но богатство, приобретенное без труда, не приносит удовлетворения. Только то имеет истинную ценность, что создано собственными руками. Даже если я теперь беден, нет основания думать, что, возвратившись к бледнолицым, я умру с голода.