Винг

Желтый свет солнца, хлынувший в лицо, ослепил его, он на мгновение зажмурился, а когда поднял веки, что-то звонко щелкнуло по краю поднятого на лоб шлема и кольнуло юношу в правый глаз. Эдвард невольно вскрикнул, согнулся и закрыл лицо ладонью, резкая боль не проходила. Горшок упал в грязь. Сакс отнял руку, что-то слизисто блестело на латной перчатке, на ремне уздечки. Почти теряя сознание, Эдвард опустился на колени, цепляясь за стремя, чтобы не упасть.

Приближающийся топот заставил рыцаря повернуть голову. Уже смутно воспринимая действительность, он различил уцелевшим глазом стремительно надвигающегося громадного вороного коня. В летящих из-под копыт брызгах дрожала маленькая радуга. Седока скрывал знакомый щит с горой, птицей и белой полосой.

— Сейчас он будет меня убивать… — проползла равнодушная мысль. Эдвард горько усмехнулся. — Ему не потребуется много сил…

Странно медленно пронесся над головой блестящий наконечник и вонзился Персику в бок. Конь закричал страшно, как раненая женщина, и рванулся в сторону, волоча за собой повисшего на стремени хозяина. Рука сорвалась, Эдвард рухнул лицом в жижу и ощутил тяжкий удар в спину, смявший миланский панцирь, как пергамент.

— Копытом… — успел понять сакс. Персик выдернул его из грязи за уздечку, перевернув навзничь, и упал рядом мертвым.

Медленно повернулся над Эдвардом лиловый бархат небосклона, расшитый звездами, и все пропало в темноте беспамятства.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КАЛЕКА

Глава семнадцатая. Беспомощность

Эдвард пришел в себя на четвертые после боя сутки. Долго не мог понять, что с ним, где он. Все плавно качалось, слышались удивительно знакомые звуки.

— Прибой… Опять прибой и голоса, кто-то умирает… Нет, что-то другое… Это днище шлепает на волнах… — наконец догадался он. — Должно быть, мы с Аланом опять куда-то плывем. Странно, я совсем не помню, куда… — он посмотрел вверх.

Низко над головой навис дощатый потолок, по нему плавно ходили отблески огня от светильника. Пахло смолой и рыбой.

Эдвард хотел повернуться и осмотреться, но при первом же движении тело пронзила такая невыносимо жестокая боль, что он вскрикнул и опять лишился чувств.

Придя в себя вновь, он уже вспомнил, что его ранили в бою.

Над ним склонилась Ноэми.

— Слава Богу! — выдохнула она.

— Плохо, да? — он сам еле расслышал свой голос.

Она отвела взгляд, и, сжав губы, чуть кивнула. Тут же овладев собой, заговорила искусственно бодро:

— Все будет хорошо! Только бы добраться до Тиграна… Ты не двигайся, тебе нельзя!

— Расскажи, что со мной… — еле слышно шепнул Эдвард.

— Потом, потом, милый, лежи, пожалуйста! Хочешь попить? — губы ее против воли жалобно кривились, и это пугало его.

— Позови… ох!.. Алана, — попросил он.

Ноэми исчезла из поля его зрения. Простучали каблучки по трапу, она позвала:

— Алан, Алан, спустись в каюту, он очнулся!

Снова склонилась над ним. С дробным грохотом ссыпался по трапу гэл, и его озабоченная физиономия смутно замаячила рядом с лицом Ноэми.

— Почему все так плоско, как нарисованное? — вяло всплыла мысль, словно снулый лещ из омута. Вдруг он сообразил, что смотрит одним глазом. Подтащил тяжелую, как не свою, левую руку к голове и застонал — пальцы наткнулись на повязку. Ноэми закусила губу и резко отвернулась. Плечи ее содрогнулись.

— Ничего, Ноэми, не плачь, Тигран меня вылечит… — прошептал Эдвард, слабая улыбка тронула его губы.

— Лежи! — Алан бережно припечатал руку друга к одеялу. — Лежи спокойно, тебе надо хоть немного окрепнуть.

Ноэми поднесла к губам раненого чашку: — Выпей немного вина с водой и поспи, мой хороший. Завтра поговорим обо всем. Ладно?

Он покорно глотнул кисловатую жидкость. Мысли кружились в голове, медленно и плавно, как медузы в прибрежной волне. Ни одну не поймать, не додумать… Сил не было совсем.

В третий раз Эдвард очнулся с почти ясной головой. Из люка над трапом лился солнечный свет, голубоватый, утренний. Сакс повернул голову, в пустой орбите под повязкой остро дернуло. Ноэми дремала, сидя на рундуке, голова ее, неудобно привалившись к переборке, кивала в такт качке. Девушка сразу ощутила боль любимого, встрепенулась, посмотрела на него.

Тут же встала, подошла, улыбнулась:

— Ну, вот, теперь чуть полегче, да? — поправила подушку. — Сейчас Ал придет, покормим тебя…

— Скажи, что со мной, Ноэми? — Эдвард сам услышал, что его голос окреп немного за ночь.

— Пока не поняли, очень уж плох ты был. Нашли в грязи рядом с мертвым Персиком, еле отцепили руку от уздечки. Алан клянет себя, что в бою потерял тебя из виду. Говорит, ты приказал прикрывать в атаке де Шаррона. Они рубились, пока турки не побежали, вернулись, а ты…

— Очнулся, да?! Я слышу, разговариваете… — сверху спускался гэл, за ним слез Шимон.