Винг

Слабый, как недоношенный ребенок, лежал он. Правая рука пожелтела и скрючилась, пальцы ее не двигались, ничего не чувствовали. Правда, рана у локтя подживала, но этим и ограничивалось хорошее. Глаз вытек, из пустой орбиты под повязкой непрерывно сочились слезы. Эти потери не очень угнетали юношу, перевидавшего много рубленых и стреляных вояк. Шрамы и увечья служили знаками доблести и не вызывали ни у кого отвращения.

Но с позвоночником дело обстояло совсем плохо. Ниже пояса тело рыцаря сделалось абсолютно недвижным, ноги отнялись и не подчинялись приказам головы. Ноэми пробовала колоть их иголкой, но он не ощущал боли.

Беспомощность, необходимость во всех интимных отправлениях полагаться на других, на Ноэми и Шимона, так как Алан отсутствовал: уехал в горы вызывать Тиграна и пока не вернулся, раздражали Эдварда. Он еще не привык, еще помнил себя здоровым, не принял безоговорочно злую судьбу, просто не успел сжиться с ней. Добро бы малоприятные процедуры достались одному Шимону, но девушка никому не хотела уступить сомнительную честь выносить судно и ворочать на постели тяжелое как колода непослушное тело. Сакс стеснялся ее, протестовал, но возражения не принимались. Он мрачнел, замыкался, часами лежал молча, отвернув голову к стене, односложно отвечая на обращения к нему, подушка его по утрам была мокрой от слез. Он держался только благодаря молитвам и надежде на Тиграна. Но…

Первые после горячки дни, пока Эдвард с трудом осваивал бытие калеки, его, естественно, занимали исключительно собственные страдания. Эмоциональный шок на время лишил юношу обычной наблюдательности, да и перенесенная лихорадка не стимулировала мыслительные процессы. Но молодой сильный организм потихоньку креп, в голове постепенно прояснялось, и Эдвард, наконец, обратил внимание, что напускная оживленность и бодрость Ноэми, собственно, не вполне естественны, а Шимон, так и вовсе не в состоянии скрыть тревогу на честном лице.

Сакс прямо спросил, в чем дело, и вдруг Ноэми горько разрыдалась в ответ. Против ожидания, сиделку его тревожило теперь, когда недуг чуть отступил, не столько состояние юноши, ведь она тоже свято верила в искусство Тиграна, а просто — пропал Алан.

Оказывается, гэл уехал в горы еще девять дней назад, как только у друга развилась горячка, торопясь вызвать Тиграна при помощи чудесной шкатулки, и до сих пор не вернулся. Попался ли он дезертирам, или орденским бандитам вроде фон Штолльберга, или напоролся на сарацинский патруль — причина могла быть любая. Никто ничего не знал в городе и округе о рыжем шотландце, он как сквозь землю канул. Шимон объехал окрестности, поднимался на ближние вершины, откуда гэл намеревался сигналить лекарю, но не нашел нигде никаких следов.

Иудей уже готовился отправиться за лекарем на озеро Ван сам, ждал только, пока Эдвард окрепнет, не хотел волновать раненого, да и надеялся все-таки найти хоть какие-то зацепки к исчезновению гэла, но с каждым днем эти чаяния таяли — тот сгинул бесследно.

Недобрая весть сразила раненого. Первой мыслью было: ехать искать, но через секунду он опомнился, горько усмехнулся. Это ему-то, беспомощному калеке? Он чуть не закричал от душевной боли… Но привычка к воинской дисциплине помогла взять себя в руки, спустя минуту он заговорил почти спокойно:

— Шимон, ты уверен, что все осмотрел?

— Да, сэр, дороги — полностью, вершины, те, что поближе — тоже, пастушьими тропами прошел. Алан собирался в сторону горы Джеззин, рассчитывал: день туда, день обратно… Отпустил одного, теперь вот казнюсь, да вы, сэр, очень плохи были, Ноэми одна не справилась бы. Здесь ведь не в Триполи у Иегуды, родичи победнее, слуг нет, да и трясутся, погрома боятся… Особой помощи от них не жди…

— Надо еще искать! Как же бросить друга, Шимон?! — Эдвард взволнованно попытался приподняться на ложе на здоровой руке и болезненно охнул.

— Лежите ради Бога, сэр! Моряки с навы и по сей день, таки, ищут, да толку нет! Я вот что сам себе думаю: если друг Алан погиб, его не вернешь, а коли кто в плен захватил, таки объявится, выкуп уже потребуют или обменять предложат, — Шимон для убедительности прижал могучие ручищи к груди. — Сэр, да мы его не бросим, самое нужное сейчас — вам выздороветь, тогда и Алана выручить легче! Ведь тела, ну, трупа то есть, никто же не нашел! А если убили, так зачем, таки, чужого мертвеца с собой тащить куда-то или где-то там прятать? Похоже, жив он, только вот где его держат?

— Да я понимаю, что связываю всем руки! Лежу тут, как бревно, только командую: подай, принеси… — Эдвард угрюмо усмехнулся. — Если б вы знали, как мне тошно…

— Не надо, милый, себя казнить. Вот Тиграна Шимон привезет, сам увидишь, как быстро на ноги встанешь! — Ноэми склонилась и поцеловала юношу в висок. — Потерпи, пожалуйста.

— А что мне остается? Только терпеть! Шимон, тогда отправляйся завтра же, и не один, возьми с собой кого-нибудь из матросов. А оставшиеся пусть еще ищут, на базаре спрашивают, у купцов, может, вспомнит кто что-нибудь!