Винг

— Да, Шимон, теперь я и одна справлюсь, — девушка ласково смотрела на иудея. — Эдвард немного окреп, можно завтра же выезжать. Только береги себя, брат, помни, ты — наша последняя надежда!

Шимон в ответ низко склонил голову:

— Хорошо, не беспокойся! Привезу Тиграна, обещаю. Дорогу до Бетлиса я хорошо знаю, ходил туда с караванами…

Глава девятнадцатая. Диагноз

Шимон и боцман с навы весь вечер собирались в путь: чистили и точили оружие, осматривали лошадей, запасали провизию. С рассветом выехали. Эдвард и Ноэми остались вдвоем. Домочадцы были не в счет, не мешали, и то ладно. Кормили, правда, сносно, но все время оглядывались — а ну, как и здесь устроят погром. Чувствовалось, что опасные гости их обременяют, но деваться пока было некуда.

Вдвоем… Совсем, как недавно в Триполи… Но разница между этими "вдвоем", как между счастьем и несчастьем…

Ноэми нежно заботилась о юноше, самоотверженно ухаживала за ним, предвосхищала все его нехитрые желания: попить, поправить изголовье, чувствовала, когда стеснялся сказать о нужде, но…

Все это лазаретное существование раздражало раненого. Он не хотел стать обузой, немощным мужем сильной жены. Настроение его часто менялось, да еще мучили боли, судороги, он срывался, сгоряча ругал Ноэми, и тут же его грызла совесть: ведь он считал себя невольным виновником ее несчастий — и просил у нее прощения.

Но у Ноэми был сильный характер — ничто не могло вывести ее из себя. Она любила Эдварда, и не винила его в своих бедах. Пережитый ужас мучил ее — ночами часто снился погром, но с ним она держалась всегда ровно, не давала воли плохому настроению: отвечая на резкость сакса улыбкой, на угрюмое молчание поцелуем, одна поднимала настроение им двоим, убеждала в могуществе Тиграна, вслух мечтала о прекрасном будущем, которое наступит, когда юноша выздоровеет, будила надежду.

И почти против воли хандра уходила, он снова жаждал жизни.

На четвертый с отъезда гонцов день шум и крики, цокот копыт во дворе прервали волшебную сказку Ноэми о Гарун-аль-Рашиде, заставили девушку броситься к окну. Зазвенели шпоры, и ввалился Шимон, пыльный и улыбающийся.

— Тигран здесь! Алан успел-таки, вызвал его до того, как пропасть! Мы и половины пути до Алеппо не одолели: встретились к вечеру второго дня, сразу вернуться сюда не успели, ночевали в Батруне, в гостинице, там же, где и вы раньше, Тигран рассказывал.

Ноэми вся в слезах подошла к верзиле-иудею и поцеловала в серую щеку. Он смущенно вытер ее, и щека стала серой в разводах.

Эдвард еле вытерпел оставшиеся до встречи секунды. Улыбка радости на его лице встретила Тиграна, когда тот вошел в комнату. За ним два воина втащили знаменитый сундук с чудесами.

— Как же ты так попался, мой мальчик? Я уж слышал от Шимона, что с тобой сотворила эта проклятая старуха-война. Ну, горе — не беда! Подожди несколько минут, Ноэми поможет мне умыться с дороги, и я тебя осмотрю. Пойдем, дочка, бедная моя сиротка, пойдем… — Тигран, обняв, вывел Ноэми из комнаты.

— Старик заплакал, узнав о погроме, — Шимон задержался возле Эдварда. — Столько лет дружили они с Иегудой! Тоже сетовал, что не убил немца, когда впервые встретил, да, говорит, теперь поздно каяться…

Медицинский осмотр длился часа два. Лекарь поставил за дверью Ноэми, велел никого не пускать, и с помощью Шимона крутил Эдварда, мял, стучал, слушал через какие-то гибкие жилы, велел помочиться в плошку, вылил жидкость в маленький черный ящик и долго в него смотрел через трубку со стекляшкой. Толстой иглой уколол сгиб локтя и высосал кровь из вены. Эдварду стало страшно от такого волшебства, он про себя помолился, но старик не сгинул, и никакой бес из него не вышел. У сакса малость полегчало на душе. Потом Тигран подложил ему под спину дощечку или плоский ящичек, чем-то щелкнул над пупком, вынул планшет из-под поясницы больного, достал оттуда что-то вроде прозрачного пергамента в цветных разводах и долго вертел у окна, смотрел на просвет.

Снял повязку с пустой глазницы, надел на лоб обруч с круглым зеркалом с дыркой в середине, и через нее целился в Эдварда. Всего, что лекарь творил с юношей, и не рассказать. А когда закончил свои колдовские обряды, спрятал диковины в сундук, впустил Ноэми, а Шимона поставил вместо нее в коридоре, сел к столу, оперся бородой на кулаки, так что волосы растопырились во все стороны, и долго молча думал, поглядывая то на Эдварда, то на Ноэми. Они с тревогой ждали приговора.

Наконец, он крякнул и начал:

— Постарался, ничего не скажешь! — затем улыбнулся. — Ну, не буду мучить вас, ребята. Все поправимо, но только не быстро и не здесь. Заберу вас к себе на Ван и там Эдварда отремонтирую. Годится?

— Конечно!.. — сказала Ноэми.

— Нет, не годится! — громко перебил ее сакс.

Она испуганно замолчала, прижав кулак к губам.

Тигран вопросительно смотрел на Эдварда.

— Алан пропал, Тигран. Разве Шимон не сказал вам?