Виллет

Природа наделила его способностью чувствовать и думать, однако меланхолия накинула на чувства и мысли мягкое покрывало, после перенесенной утраты превратившееся в тучу. Он мало знал о Люси Сноу, а то, что знал, понимал не совсем верно. Порою ошибочные представления о моем характере вызывали у меня улыбку, особенно когда мой жизненный путь виделся на темной стороне холма. Он отдавал мне должное за попытки двигаться честно и прямо: при необходимости обязательно бы помог, – но, даже не имея возможности доказать расположение, все равно желал добра: смотрел только по-доброму, говорил неизменно добрым голосом.

– Нелегкая у вас работа, – проговорил он наконец. – Дай вам бог здоровья и сил. Желаю успеха.

Его дочь встретила новость не столь сдержанно: устремив на меня широко раскрытые глаза, полные удивления и едва ли не смятения, горячо воскликнула:

– Так вы учительница? Понятия не имела, чем вы занимаетесь, а спросить даже не догадывалась. Для меня вы всегда были просто Люси Сноу.

– А кем стала теперь? – не удержалась я.

– Да кем были, тем и остались. Но неужели вы преподаете здесь, в Виллете?

– Да.

– Вам нравится?

– Не всегда.

– А почему же тогда работаете?

Отец метнул на нее молниеносный взгляд, и я испугалась, что сейчас последует резкое распоряжение замолчать, однако он лишь сказал:

– Продолжай, Полли, продолжай свой катехизис. Покажи всем, какая ты умная. Если бы мисс Сноу покраснела и смутилась, мне пришлось бы приказать тебе придержать язык, и тогда мы оба провели бы остаток завтрака в позоре. Но поскольку она лишь улыбается, можешь продолжать свой перекрестный допрос. Итак, мисс Сноу, ответьте юной леди, почему вы продолжаете работать.

– Боюсь, главным образом ради тех денег, которые получаю.

– Разве не исключительно из филантропических убеждений? Мы с Полли сочли бы эту гипотезу самым приемлемым объяснением вашей эксцентричности.

– Нет. Нет, сэр. Скорее ради крыши над головой и спокойного сознания, что, работая на себя, я избавлена от унижения стать обузой для кого-то.

– Папа, можешь говорить что угодно, а мне жаль Люси.

– Возьмите свою жалость, мисс Бассомпьер, возьмите ее обеими ладонями, как неоперившегося цыпленка, который без разрешения выбрался из корзинки, верните в теплое гнездо сердца, откуда она выбралась, и откройте уши для моих слов. Если бы моей Полли довелось испытать неопределенную природу этого мира, то я бы хотел, чтобы она поступила так же, как Люси: стала работать на себя, чтобы не стать никому обузой.

– Да, папа, – покорно согласилась маленькая графиня и задумчиво добавила: – Ах, бедная Люси! Я всегда думала, что она богата, как и ее друзья.

– Ты просто маленькая глупышка, а вот я никогда так не думал. Если была возможность наблюдать за Люси, что удавалось нечасто, я всегда замечал, что она привыкла защищать, а не принимать защиту, действовать, а не ждать, пока ей помогут. Полагаю, эти качества оказали ей неоценимую помощь, и за них она еще не раз поблагодарит судьбу. Но вернемся к школе, – продолжил граф, оставив серьезный тон. – Как по-вашему, мисс Люси, мадам Бек примет мою Полли?

Я ответила, что, скорее всего, да: мадам обожает английских учениц, – и добавила:

– Если вы, сэр, сегодня же отвезете мисс Бассомпьер на рю Фоссет в своем экипаже, не сомневаюсь, что консьержка Розин не замедлит ответить на ваш звонок, а мадам поспешит надеть лучшую пару перчаток, чтобы принять вас в гостиной.

– В таком случае не вижу необходимости тянуть, – заключил мистер Хоум. – Миссис Херст сможет отправить следом то, что называет вещами своей молодой леди, а Полли уже сегодня сядет за учебники. Надеюсь, что вы, мисс Люси, не откажетесь время от времени присматривать за девочкой и сообщать мне, как она успевает. Надеюсь также, что вы, графиня Бассомпьер, одобряете мое решение.

Юная леди долго молчала, но наконец в некотором изумлении проговорила:

– Мне казалось, что я уже закончила образование.

– Это доказывает лишь то, что мы способны заблуждаться. Я придерживаюсь иного мнения, как и все, кто сегодня утром был свидетелем вашего глубокого знания жизни. Ах, моя девочка! Тебе еще предстоит столько узнать, так многому научиться! Собирайся, милая: мы сейчас же отправляемся к мадам Бек. Смотри: ветер стих, а я как раз закончил завтракать.

– Но, папа!.. А как же препятствие?

– Какое же? Я не вижу ни единого.

– Огромное препятствие, папа, и преодолеть его невозможно. Такое же большое, как ты в своем пальто, с сугробом на голове и плечах.

– Так оно и растает, как сугроб.