Вильгельм Молчаливый

Иоганн. Мы – это он и пьяница граф Бредероде! Великий Боже!

Вильгельм. Это все хорошо до тех пор, пока сохраняется мир. Как только прольется кровь, они забудут все, кроме одного – что надо бить чужих и мстить за своих!

Людвиг. Неужели ты в самом деле рассчитываешь, что эта кошмарная ситуация так и разрешится без войны?

Вильгельм. Я ни в коем случае не намерен ее ускорять!

Людвиг. А что ты намерен?

Вильгельм. Действовать сообразно обстоятельствам и тому, что мне подсказывает моя совесть!

Людвиг. Вот и мы будем делать то же самое, ваша светлость!

* * *

3. У графа Бредероде. Входит Людвиг.

Людвиг (озираясь). Бредероде! Бредероде!

Появляется слуга.

Слуга. Ах, ваше сиятельство! Граф Бредероде ждал вас, ждал, а потом был вынужден уйти по срочному делу.

Людвиг. А, черт!

Слуга. Трактирщик отказался отпускать ему вино в долг.

Людвиг. И давно он ушел?

Слуга. Да вы не беспокойтесь, ваше сиятельство, сию минуту будет. Он умеет справляться с этими трактирщиками!

Людвиг. Вы должны каждый раз заранее меня извещать!

Слуга. Нет-нет, ваше сиятельство, граф считает, что пить надо только за собственный счет!

Входит Бредероде.

Бредероде. Мой благородный рыцарь!

* * *

Людвиг и Бредероде вдвоем.

Людвиг (вынимая из-за пазухи бумагу). Все! Как было шесть подписей, так и осталось! – Подонки! Дерьмо!

Бредероде. Ну что ты, что ты, что ты! Во-первых, выпей, чтоб, так сказать, охладиться. Подобное исцеляется подобным! (Пьют.) Мало ли что не подписывают! Подпишут! – Голова у нас на что? И не таких уламывали! (Щелкает по бутылке.) – Ты разве не Нассау? Не родной брат Молчаливого?

Людвиг. Да ненавижу я эти фокусы! Хитрить надо с врагами. А это же мои друзья! – Что они, без меня не знают, что такое инквизиция? Знают прекрасно, иначе бы я к ним не полез! Не такой же я дурак! (Берет текст.) Ты только посмотри, как это все сказано! Кем же надо быть, чтоб не подписаться под такими словами!

Бредероде. Говорю тебе, что подпишутся. – Это делается так – собираешь всех вместе. Чтоб те, которые боятся, видели тех, кто уже подписал, перед собой. – Понимаешь, живой человек – это тебе не закорючка на бумаге. А когда их шестеро и они вот так на тебя смотрят, как-то неудобно признаваться, что ты трус. – И вообще, я тебе скажу, большинство людей лучше соображают в компании, а не поодиночке, не все такие, как ты. – А уж когда грянет тост, они так воспарят духом, что все подпишутся как один! Никого даже подпаивать не придется, ну разве что трех-четырех. – А уж подписавшись, они никуда не денутся!

Людвиг. И тогда надо будет сразу же раструбить про это дело. Огласка – великая вещь. Она предаст им уверенность и страх наведет на кого надо.

Бредероде. О! Соображаешь! И они сообразят! Как только подпишутся, так побегут других уговаривать! – Подожди, скоро у нас начнутся свадьбы, народу наедет тьма! У нас будет столько подписей, что за день не сосчитаешь! – Вот тогда пусть кто-нибудь попробует отказаться! Да я из него душу вытрясу!

Людвиг. Этот текст надо обязательно размножить Я хочу, чтоб все его читали.

Бредероде. Мы его… это… золотыми буквами на страницах истории! (Пьет.) Пошли к Кулембургу! Нечего нам время терять!

* * *

Бредероде, Людвиг и Кулембург.

Кулембург(читает текст «Компромисса»). Великолепно! Стиль – выше всяких похвал. Кто это составлял?

Людвиг. Сент-Альдегонд[6]! Вы его знаете?

Кулембург. Очень много слышал. Но такого я просто не ожидал! – Гораций! Вергилий! – Только неотесанное мужичье откажется подписаться под этим совершенством.

Бредероде(пьяный, очнувшись при этих словах). Вот-вот! Ты им так и скажешь! Только не забудь!

Людвиг. Значит – в среду!

Кулембург. Да, так удачно! Мне обещали в среду привести одного проповедника. Это что-то необыкновенное! – Ему, правда, всего двадцать лет, но возраст не препятствие для таланта.

Людвиг. А что он проповедует?

Кулембург. Ах Боже мой! Ну что вообще проповедуют проповедники? Главное – как он это делает! С каким мастерством! – Гортензий! Цицерон! – Может, вы боитесь, граф, что он помешает вашей, то есть нашей затее?

Людвиг. Наоборот! Пойдет в дело!

Бредероде. Пусть себе проповедует что угодно! Главное, чтоб подписываться не отговаривал!

* * *

4. Перед заседанием Государственного совета.

Герольд. Господа, ее высочество приглашает вас в зал заседаний!

Все переминаются с ноги на ногу, но в зал не идут. В гробовой тишине слышно, как Аршот вполголоса говорит своему собеседнику.

Аршот. Самое красивое в этой картине – это плащ Богородицы. Он темно-синий, но как будто излучает свет. Думают, что в краску добавляли особый порошок, которого теперь нет. – Король…

Все вздрагивают.

Собеседник. Да-да?