Вильгельм Молчаливый

Аршот. Король очень хотел увезти ее в Испанию, но власти Брюгге заказали для него прекрасную копию, а эту оставили у себя.

Герольд. Господа! Ее высочество просит вас занять свои места!

Старый сановник. Пойдемте, вынесем свой смертный приговор!

* * *

В зале заседания.

Маргарита. Зная вашу искреннюю преданность монарху, ваше попечительство о судьбе народа, ваше глубокое понимание фламандских сердец, я хочу полностью положиться на ваше решение, господа! – Требование его величества своевременно и справедливо! Я верю, что мы будем единодушны в стремлении исполнить королевскую волю! Но самое важное для нас – сделать так, чтобы новые постановления встретили должное понимание и повсеместную поддержку. Мы должны приложить все усилия, для того чтобы не ошибиться при выборе наиболее подходящего момента.

Старый сановник (вскакивая). Вы совершенно правы, мадам! Осторожность – политика мудрых! Надо немедленно сообщить его величеству, в какой ситуации мы находимся! Сейчас не время что-нибудь скрывать или приукрашивать!

Горн. Сейчас совершенно неподходящее время, мадам, чтобы расширять религиозные преследования!

Мегем. Вашему высочеству хорошо известно, что среди дворянской молодежи составился настоящий заговор против инквизиции! И в нем участвуют такие головорезы, что они только и ждут повода показать, на что они способны!

Вилиус. Да-да! Мы об этом слышали! Это чем угодно может кончиться!

Берген. В некоторых городах все население заражено гугенотской ересью! Что прикажете делать в подобных случаях?

Горн. Любая отсрочка была бы сейчас на пользу!

Аршот. А дальше что? Ведь рано или поздно все равно придется вводить инквизицию! Неужели кто-нибудь этого не понимает?

Эгмонт(тихо принцу Оранскому). Принц, клянусь вам, я даже заподозрить не мог, что дон Филипп пошлет за мною следом такие чудовищные распоряжения! Меня… меня просто обманули!

Вильгельм. Воля короля выражена ясно и определенно.

И подкреплена целым рядом доводов. Медлить с ее исполнением – это значит навлечь на себя обвинения в злостном упрямстве!

Маргарита(с облегчением). Стало быть, принц, вы не против того, чтобы немедленно опубликовать королевские декреты?

Вилиус. Нет-нет! Этого делать сейчас нельзя! Я готов взять это на себя! Пусть я подвергнусь королевской немилости! Мы слишком многим рискуем!

Маргарита(тихо Барлемону). Что делать? У меня уже сейчас лежит целая кипа адресов по поводу религиозных гонений! Я даже боюсь кому-нибудь об этом говорить!

Барлемон(так же тихо). От кого вы надеетесь это скрыть, мадам? Уж не от Молчаливого ли? Все эти адреса – дело его рук! У него во всех магистратах свои люди!

Маргарита. Царица небесная!

Барлемон. Хорошо бы потянуть месяц-другой. Авось что-нибудь изменится.

Маргарита(злобным шепотом). Что, что изменится? Может быть, король изменится?

Вильгельм(продолжает). Что нам дали все представления, которые мы ему делали, все письма и все посольства, которые мы ему отправляли? Ничего! Чего же нам еще ждать? – Неужели мы должны навлечь на себя его гнев, желая оказать ему, на свой страх, услугу, за которую он нас не поблагодарит?

Маргарита(поспешно). Итак, господа, кто за то, чтобы безотлагательно опубликовать декреты его величества?

Принц Оранский первым поднимает руку, за ним – все остальные. Государственный совет начинает расходиться.

Вильгельм(громко). Теперь у нас разыграется самая страшная трагедия, которую когда-нибудь видели!

* * *

У принца Оранского.

Вильгельм(входя). Симонсена ко мне!

Слуга выскальзывает из двери. Появляется Симонсен.

Симонсен(с поклоном). Ваша светлость!

Вильгельм. Симонсен, нам надо немедленно заняться сокращением наших расходов!

Симонсен(прищурившись). Немедленно, ваша светлость? Не смею возражать! (Вынимает из-за пазухи сложенный лист.) Как известно, самым дорогостоящим учреждением, нам подведомственным, является кухня. Мне доставит огромное удовольствие уволить оттуда сегодня же двадцать семь человек. – Охоту мы давно уже содержим чисто символически – плюс еще тридцать шесть человек. Собак и соколов нужно будет кому-нибудь незаметно подарить, лошади нам самим пригодятся!..

Вильгельм. Симонсен, да вы что – колдун?

Симонсен(выпрямляясь по-военному). Никак нет, ваша светлость, я имею честь быть главным управляющим вашей светлости! И считаю своим долгом, как достойный капитан, быть готовым в любой момент изменить курс своего корабля. Особенно, ваша светлость, когда, вот как сейчас, начинает штормить, а в море полным-полно пиратских бригов.

Вильгельм. Вы были моряком, Симонсен? Я этого никогда не знал!