Виланд

– В общем-то, машина – она и есть машина, особой премудрости нет, только выхлоп вывели внутрь. Изнутри кузов покрыт железными листами, да двери подогнаны так, что воздух не проникает. Ну как не проникает, – усмехнулся он, ударив мыском сапога по колесу, – поначалу оно, конечно, так и есть, но вы сами видели дорогу, кочки да ухабы, а в день вон сколько ходок, только успевай туда-сюда. За пару недель заклепки разбалтываются, и появляются щели. Своих мастерских у нас здесь нет, гоняем в Коло в починку при автодорожной службе, там все подтягивают.

Я нахмурился.

– Там работают немцы?

Шульц покачал головой.

– Местные.

– То есть они видели конструкцию? Как вы думаете, они поняли, зачем это нужно?

– Не дураки, пожалуй. – Он посмотрел на гору трупов и проговорил: – Задумка неплохая, учитывая мобильность, но требует доведения до ума.

Я торопливо достал из внутреннего кармана записную книжку.

– Исходя из вашего практического опыта, какие моменты вы бы исправили?

Шульц потер подбородок и кинул вопросительный взгляд на Ланса, тот едва заметно кивнул. Шульц вздохнул.

– Вы подумаете, что ерунду говорю, но, чтобы исправить проблемы с вместимостью, нужно уменьшить пространство кузова. Зауреровские[123] грузовики громоздкие, вместимость каждого около десяти единиц груза на квадратный метр. Но если точно соблюдать эту норму и забивать его по полной, то устойчивость во время движения снижается. Был у нас тут один инцидент… – Он снова бросил торопливый взгляд на Ланса, тот опять кивнул. – Грузовик перевернулся, и все посыпались из него как горох, еще живые, не успели… Пришлось пристрелить прямо на дороге. Чтобы добиться устойчивости, мы просим охранников загружать меньше людей. Им, конечно, не хочется этого делать, тоже понять можно, на них транспорты валятся один за другим. К тому же свободное пространство в кузове дольше заполняется газом, ехать нужно медленнее, соответственно, затягивается весь процесс. Но, – Шульц даже поднял указательный палец, – если уменьшить пространство хотя бы на один метр и правильно утрамбовывать груз в такой кузов, то можно разместить прошлую норму, не нарушая устойчивости машины.

– То есть пространство меньше, но количество дышащих тел то же? – уточнил я.

Шульц кивнул:

– Процесс ускорится в разы.

– Я не конструктор, – с сомнением проговорил я, – но сдается мне, что, уменьшив заднюю часть на целый метр, мы получим избыточную нагрузку на передний мост.

Шульц словно ожидал этого замечания. Он тут же улыбнулся и даже подался вперед:

– А в том-то и штука, что равновесие будет восстановлено за счет человеческого фактора!

Я вопросительно посмотрел на него. Он продолжил:

– Во время работы мотора они жмутся к дверям. Инстинкты такие. Иной раз наваливаются на них, пытаясь выдавить, но только друг друга давят, уж двери в машинах что надо. Так и выходит, что бо́льшая часть веса находится как раз сзади, и на передний мост не приходится особо серьезной нагрузки.

Я перевел взгляд на Ланса. Он кивнул. Я понял, что он уже не раз слышал эти замечания. Я уткнулся в блокнот и начал записывать идеи, предложенные водителем. Записав, я начал перечитывать написанное, оттягивая момент, когда предстояло подойти ко рву.

– Везу, орут, все громче, все безумней, слышно, как бьются головами о стенки кузова, а потом тише, еще тише, а потом совсем мертвая тишина, – снова заговорил Шульц, заметив, что я закончил писать. – Мы поначалу педаль газа до отказа выжимали, думали, так продуктивнее. Потом уже новые инструкции пришли. Оказывается, неправильно делали: они кончались от удушья, а не от отравления.

Ланс добавил:

– Открывали, а там говна по самую крышу. Омерзительно. А как водители получили новые инструкции и стали правильно регулировать рычаг, смерть стала наступать легче, теперь многие просто засыпают и кончаются во сне. Гуманнее, – серьезно говорил Ланс, – причем по отношению ко всем. Иногда ведь приходится разгружать своими силами, только представьте, какая нагрузка на психику парней…

Я поднял голову и посмотрел вперед. Рабочие начали стаскивать тела к яме.

– В общую кидают слоями, по тридцать-сорок, – продолжал рассказывать Ланс, – пока так, но с учетом того количества, что нас ожидает, чувствую, по весне проблем не оберемся. Земля столько не вместит, попрет наверх. Сжигать надо.

Я сделал шаг вперед, затем еще один. Я смотрел поверх кучи, упершись взглядом в стволы деревьев, росших на противоположной стороне рва, вцепился и как будто держался за них. Дойдя до ямы, я медленно опустил голову. Я рассчитывал увидеть тела, аккуратно лежащие ровными рядами, одно возле другого, – так я себе представлял общие могилы. Но это была многослойная спрессованная масса хаотично сплетенных мужских и женских тел, измазанных кровью, грязью и экскрементами. Распластанные, с запрокинутыми головами, с вывалившимися глазами, согнутые, изломанные, натянутые струной, на боку, навзничь, на животе, сгорбленные, вниз головой, горизонтально, на четвереньках, с руками по бокам, с раскинутыми в стороны, сцепившиеся…