Виктория (пер. В. К.)

— Я ужъ и забыла. Но я никогда больше не произнесу его имени. Никогда. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

На слдующій день Камилла опять пришла къ нему. Она блдна и взволнована.

— Что съ тобой? — спрашиваетъ онъ.

— Со мной? Ничего, — отвчаетъ она, волнуясь. — Я люблю тебя одного. Ты не долженъ думать, что со мной что-нибудь произошло, и что я не люблю тебя. Слушай теперь, что я задумала: мы не подемъ въ Лондонъ. Что намъ тамъ длать? Этотъ человкъ ничего не зналъ, когда говорилъ; тамъ тумановъ гораздо больше, чмъ онъ думаетъ. Почему, ты такъ посмотрлъ на меня? Я не назвала его имени. Это такой лгунъ… чего онъ только не наболталъ мн! Мы не подемъ въ Лондонъ.

— Хорошо, мы не подемъ въ Лондонъ, — задумчиво произнесъ онъ.

— Да, правда! Мы не подемъ. Кончилъ ты писатъ «Силу пола?» Господи, меня такъ интересуетъ эта вещь. Ты долженъ скоре кончитъ ее и притти къ намъ, Іоганнесъ. Часъ любви, вдь ты такъ говорилъ?.. Роскошная папская мантія, красная ночь. Боже мой, я такъ хорошо помню все, что ты мн разсказывалъ. Послднее время я рдко приходила къ теб; но теперь я буду приходитъ къ теб каждый день и узнавать, какъ подвигается твоя работа.

— Я скоро кончу, — сказалъ онъ, не отрывая отъ нея глазъ.

— Сегодня я взяла вс твои книги и перенесла ихъ въ свою комнату. Я хочу ихъ перечесть; это меня нисколько не утомитъ, я Даже радуюсь этому. Послушай, Іоганнесъ, будь такимъ милымъ, проводи меня домой. Я не знаю, могу ли я спокойно дойти до дому. Право, я не знаю. Можетъ-быть, кто-нибудь ходитъ по улиц и ждетъ, когда я выйду. Я почти уврена въ этомъ…. Вдругъ она разразилась слезами и заговорила, волнуясь. — Я назвала его лгуномъ, но я совсмъ не хотла этого сказатъ. Онъ ничего не лгалъ мн, напротивъ, онъ все время былъ…. Въ четвергъ у насъ будутъ гости, его не будетъ, но ты долженъ притти, слышишь! Общаешь? Но я не хотла дурно говоритъ о немъ. Что ты теперь обо мн подумаешь?

Онъ отвчалъ:

— Я начинаю понимать тебя.

Она бросилась къ нему на грудь, прижалась къ нему, дрожа и плача.

— Но я тебя тоже люблю! — воскликнула она. — Ты долженъ мн врить. Я не люблю одного его, это было бы безумно съ моей сгороны. Когда въ прошломъ году ты спросилъ меня, я такъ обрадовалась; а теперъ я узнала его. Я не понимаю. Неужели это такъ дурно съ моей стороны, Іоганнесъ? Я люблю его, можетъ-быть, не много больше, чмъ тебя; я не виновата въ этомъ, со мной что-то случилось. О, Боже мой, я не спала столько ночей съ тхъ поръ, какъ увидла его, и я люблю его все сильне и сильне. Что же мн длать? Ты старше меня, скажи мн. Онъ проводилъ меня сюда и ждетъ на улиц, чтобы проводить меня домой; можетъ-быть, онъ озябъ тамъ. Ты презираешь меня, Іоганнесъ? Я не цловала его, нтъ, этого не было, поврь мн; я только подарила ему розу. Отчего ты все молчишь, Іоганнесъ? Скажи, что мн длать, я больше не могу выноситъ этого.

Іоганнесъ сидлъ и внимательно слушалъ ее. Онъ сказалъ:

— Мн нечего отвтитъ теб.

— Благодарю, благодарю тебя, милый Іоганнесъ, это такъ хорошо съ твоей стороны, что ты не сердишься на меня, — сказала она, вытирая слезы. — Но ты не долженъ думать, что я не люблю тебя. Господи, я буду приходить къ теб какъ можно чаще и длать все, что ты хочешь. Вотъ только одно, что я люблю его больше, чмъ тебя. Я не хотла этого. Я не виновата въ этомъ.

Онъ молча поднялся и сказалъ, надвая шляпу:

— Пойдемъ!

Они сошли съ лстницы.

У подъзда стоялъ Ричмондъ. Это — молодой человкъ съ черными волосами и темными глазами, сіяющими молодостью и жизнью. Щеки его покраснли отъ холода.

— Вы озябли? — спросила Камилла, быстро подходя къ нему.

Голосъ ея дрожалъ отъ волненія. Вдругъ она обернулась къ Іоганнесу, взяла его подъ руку и сказала:

— Прости, я не спросила, можетъ-быть, теб тоже холодно. Ты не надлъ пальто, хочешь я схожу и принесу его? Нтъ? Ну, такъ застегнись, по крайней мр.

И она застегнула его сюртукъ.

Іоганнесъ протянулъ Ричмонду руку. Онъ находился въ какомъ-то странномъ состояніи, какъ-будто все происходящее совсмъ не касалось его. Онъ неувренно, слабо улыбнулся и пробормоталъ:

— Очень радъ васъ видть.

Лицо Ричмонда не имло виноватаго или смущеннаго выраженія. На лиц его мелькнула улыбка удовольствія, когда онъ узналъ Іоганнеса, и онъ вжливо поклонился.

— Недавно въ Лондон я видлъ въ одномъ изъ магазиновъ вашу книгу, — сказалъ онъ. — Это былъ переводъ. Такъ пріятно было это видть, словно привтъ съ родины.

Камилла шла между ними и поочереди взглядывала то на одного, то на другого. Наконецъ, она сказала:

— Итакъ, ты придёшь въ четвергъ, Іоганнесъ. Прости, что я думаю только о своемъ, — прибавила она, улыбаясь. Затмъ она обратилась къ Ричмонду и просила его тоже притти. Будутъ только хорошіе знакомые и, между прочимъ, Викторія съ матерью.

Іоганнесъ вдругъ остановился и сказалъ:,

— Собственно говоря, я могу вернуться.

— До свиданья, до четверга! — отвчала Камилла.

Ричмондъ крпко пожалъ ему руку. И двое молодыхъ людей, веселые и счастливые, пошли своей дорогой.

XII