Виктория (пер. В. К.)

— О нкоторыхъ женщинахъ говорятъ, что он ищутъ предмета для своего состраданія. Если человку живется хорошо, то он не любятъ его и считаютъ, что он не нужны ему; когда я-же ему становится плохо, когда ему приходится гнуть спину, он приходятъ къ нему и говорятъ: вотъ я.

— Но почему же она не хотла знать меня въ мои хорошіе дни? Передо мной открывалась блестящая будущность.

— Она хотла дождаться, когда вы упадете въ безсиліи. Богъ знаетъ, чего она хотла.

— Нтъ, я никогда не падалъ въ безсиліи. Никогда. Я былъ гордъ и отказалъ ей. Что вы на это скажете?

Іоганнесъ молчалъ.

— Можетъ-быть, и вы правы, — сказалъ старый учитель. — Клянусь Богомъ, вы правы, — вдругъ воскликнулъ онъ возбужденно и залпомъ осушилъ стаканъ. — Въ конц-концовъ, она вышла за стараго полковника; она ухаживаетъ за нимъ, заботится о немъ и — полная госпожа въ дом. Артиллерійскій полковникъ.

Іоганнесъ поднялъ глаза. Викторія держала въ рук стаканъ и глядла прямо на него. Она высоко подняла стаканъ. Онъ чувствоваль, что сердце его дрогнуло, и тоже поднялъ стаканъ. Рука его дрожала.

Тогда она громко назвала по имени его сосда и разсмялась; она назвала имя учителя.

Іоганнесъ смущенно опустилъ стаканъ и нершительно улыбнулся. Вс глядли на него.

Старый учитель былъ до слезъ тронуть дружескимъ вниманіемъ со стороны своей ученицы. Онъ разомъ выпилъ свой стаканъ.

— А теперь, — продолкалъ онъ, — я доживаю свой вкъ одинокимъ, неизвстнымь старикомъ. Таковъ мой жребій. Никто не знаетъ, что я переживаю; но никто не слыхалъ, чтобы я ропталъ на свою судьбу. Помните горлицу? Знаете ее? Разв не горлица, эта великая печальница, мутитъ свжую, холодную воду истрчника, прежде чмъ, напиться?

— Не знаю.

— Да, но это такъ. То же самое длаю и я. Я разлученъ съ той, съ которой мечталъ прожитъ всю жизнь, но все-таки не такъ ужъ бденъ радостями. Но я омрачаю ихъ. Всегда и вчно я омрачаю ихъ. Такимъ образомъ, меня никогда не постигнетъ разочарованіе. Поглядите на Викторію. Она только что пила за мое здоровье. Я былъ ея учителемъ; теперь она выходитъ замужъ, и это радуетъ меня, я испытываю такое же чисто личное счастъе, какъ если бы она была моей ообственной дочерью. Можетъ-бытъ, мн придется быть учителемъ ея дтей. Да, въ жизни есть еще много радости. Чмъ больше я думаю о томъ, что вы сказали относительно состраданія женщины, и о безсиліи, тмъ боле я убждаюсь, что вы правы. Ей Богу, вы правы, — виноватъ, на одну, минуту.

Онъ всталъ, взялъ стаканъ и пошелъ къ Викторіи. Онъ шелъ, нсколько пошатываясь и сильно согнувшись.

Было произнесено много рчей, говорилъ лейтенантъ, сосдній помщикъ поднялъ стаканъ и провозгласилъ тостъ за женщину, и за хозяйку дома въ частности. Вдругъ поднялся съ мста господинъ съ брилліантовыми запонками и назвалъ Іоганнеса. Онъ получилъ разршеніе передать юному поэту привтъ отъ молодежи. Въ дружескихъ словахъ выразилъ онъ признательность и восхищеніе современной молодежи.

Іоганнесъ не врилъ своимъ ушамъ. Онъ шепнулъ учителю:

— Это онъ говоритъ обо мн?

Учитель отвчалъ:

— Да, онъ предупредилъ меня. Я долженъ былъ говорить о васъ, Викторія просила меня объ этомъ сегодня днемъ.

— Кто просилъ васъ объ этомъ?

Учитель пристально взглянулъ на него.

— Никто.

Во время рчи вс глядли на Іоганнеса, даже хозяинъ дома ласково кивнулъ ему, а супруга камергера поглядла на него въ лорнеть. Когда рчь кончилась, вс выпили стаканы.

— Отвчайте же ему, — сказалъ учитель. — Онъ обратился къ вамъ съ рчью. Слдовало бы подумать о старшихъ. Кром того, я съ нимъ во многомъ не согласенъ. Совершенно не согласенъ.

Іоганнесъ взглянулъ черезъ столъ на Викторію. Она просила сказать рчь господина съ брилліантовыми запонками; зачмъ она это сдлала? Сначала она обратилась съ этой просьбой къ другому, уже съ утра думала она объ этомъ; зачмъ она это сдлала? Она сидла и глядла прямо передъ собою и лицо ея было безстрастно.

Глубокое, горячее чувство вдругъ затуманило его глаза, ему хотлось бы броситься въ ея ногамъ и благодаритъ ее, благодарить ее! Онъ сдлаетъ это поздне. Посл обда. Камилла болтала направо и налво и все лицо ея было озарено веселой улыбкой. Она была счастлива, ея семнадцать лтъ наполняли ее радостью. Она нсколько разъ кивнула Іоганнесу и сдлала ему знакъ, что онъ долженъ встать.

Онъ поднялся.

Онъ сказалъ короткую рчь, голосъ его звучалъ глубоко и взволнованно! На праздникъ, устроенный по случаю семейнаго торжества, былъ приглашенъ и онъ — человкъ совершенно посторонній. Онъ хочетъ поблагодарить тхъ, кто доставилъ ему этотъ пріятный случай, и того, кто сказалъ ему столько дружескихъ словъ. Онъ считаетъ долгомъ поблагодаритъ также все общество за благосклонное отношеніе къ рчи, обращенной къ нему, человку совершенно постороннему. Онъ понимаетъ, что приглашенъ сюда только какъ сынъ сосда.

— Нтъ! — вдругъ прервала его Викторія со сверкающими глазами.

Вс взглянули на нее, румянецъ заливалъ ея щеки, грудь волновалась. Іоганнесъ остановился. Воцарилось неловкое молчаніе.

— Викторія! — удивленно замтилъ отецъ.

— Продолжайте! — воскликнула Викторія. — Только какъ сынъ сосда; продолжайте же!