Виктория (пер. В. К.)

Онъ молча и неподвижно глядлъ на нее; даже Камилла глядла то на него, то на нее и казалась удивленной. Викторія стояла передъ нимъ и ея холодное блдное лицо выражало полное удовлетвореніе. Она была отомщена.

— Да, вотъ каковы наши современные молодые люди, — обратилась она къ Камилл. — Намъ нечего ждать отъ нихъ. Тамъ сидитъ мой женихъ и разговариваетъ объ охот на лосей, а здсь стоитъ поэтъ и мечтаетъ. Скажите же хоть слово, господинъ поэтъ?!

Онъ вздрогнулъ; жилы на его вискахъ налились кровью.

— Отлично. Вы просите меня что-нибудь сказать! Отлично.

— О нтъ, не старайтесь.

Она уже собиралась отойти отъ него.

— Пойдемъ прямо къ длу, — сказалъ онъ медленно и улыбаясь, а голосъ его дрожалъ. — Начнемъ съ сути дла: давно ли вы влюблены, фрёкэнъ Викторія?

Нсколько секундъ длилось молчаніе; вс трое слышали, какъ бьются ихъ сердца. Камилла робко замтила:

— Конечно, Викторія влюблена въ своего жениха. Они недавно помолвлены, разв вы этого не знали?

Двери въ столовую распахнулись.

. . . . . . . . .

Іоганнесъ нашелъ свое мсто и остановился передъ нимъ. Столъ качался передъ его глазами, онъ видлъ массу людей и слышалъ шумъ голосовъ.

— Прошу васъ, это ваше мсто, — ласково сказала хозяйка дома. — Хотя бы вс поскоре сли.

— Простите, — раздался вдругъ за нимъ голосъ Викторіи.

Онъ отступилъ.

Она взяла его карточку и переложила ее на нсколько мстъ дальше, на семь мстъ дальше, рядомъ со старикомъ, бывшимъ учителемъ въ дом — который, какъ онъ зналъ, пилъ. Она вернулась съ другой карточкой и сла.

Онъ стоялъ и глядлъ на все происходившее. Хозяйка дома, непріятно озабоченная, длала видъ, что занята чмъ-то на другомъ конц стола и старалась не глядть на него.

Въ голов его еще больше помутилось, и въ страшномъ нервномъ состояніи опустился онъ на свое мсто; на его прежнемъ мст сидлъ товарищъ Дитлефа, пріхавшій изъ города молодой человкъ съ брилліантовыми запонками въ рубашк. Слва отъ него сидла Викторія, справа Камилла.

Обдъ начался.

Старый учитель зналъ Іоганнеса еще въ дтств и между ними сейчасъ же завязался разговоръ. Онъ разсказывалъ, что въ молодости тоже писалъ стихи, они еще цлы у него, и Іоганнесъ долженъ когда-нибудь почитать ихъ. Его пригласили теперь на семейное торжество по случаю помолвки Викторіи. Хозяева дома пригласили его въ память прежней дружбы.

— Я не читалъ вашихъ произведеній, — сказалъ онъ. — Когда, мн хочется читать, я перечитываю свои стихи, они хранятся въ моемъ стол. Посл моей смерти они должны бытъ напечатаны; я хочу, чтобы публика узнала, кмъ я былъ. Да, мы старые люди, не спшили сейчасъ же все нести въ печать, какъ длаютъ теперь. За ваше здоровье!

Обдъ подходилъ къ концу. Хозяинъ дома постучалъ о стаканъ и поднялся. Его важное худое лицо было растрогано и на немъ свтилась радость. Іоганнесъ низко опустилъ голову. Его стаканъ пусть и никто не думалъ наполнить его; онъ наполняетъ его до краевъ и снова опускаетъ голову. Теперь начинается!

Онъ сказалъ длинную, прекрасную рчь, принятую съ радостнымъ шумомъ; помолвка была объявлена. Со всхъ сторомъ стола неслись добрыя пожеланія дочери хозяина дома и сыну камергера.

Іоганнесъ залпомъ выпилъ стаканъ.

Черезъ нсколько минутъ нервное состояніе его прошло и онъ успокоился. Шампанское успокоительно подйствовало на него.

Онъ слышалъ, какъ отвчалъ камергеръ, какъ кричали браво и ура и чокались стаканами. Одинъ разъ взглянулъ онъ на Викторію; она блдна, измучена и не поднимаетъ глазъ. Камилла, улыбаясь, киваетъ ему, и онъ отвчаетъ тмъ же.

Старыя учитель продолжалъ нашептывать ему сбоку:

— Какъ хорошо, какъ хорошо, когда двое молодыхъ людей полюбятъ другъ друга. Со мной этого не случилось. Я былъ молодой студентъ, богато одаренный и съ блестящей будущностью. У моего отца было старинное имя, большой домъ, состояніе, много, много пароходовъ. Я долженъ прибавить, что у меня были даже очень большія надежды. Она также была молода и происходила изъ хорошей семьи. Я пришелъ къ ней и открылъ свое сердце. Она мн отказала. Можете вы это понять? Нтъ, она не хотла быть моей женой, сказала она. Тогда я сдлалъ, что могъ, я продолжалъ работать и велъ себя, какъ мужчина. Но вотъ наступилъ несчастный годъ, пароходы потерпли крушеніе, бумаги упали, однимъ словодъ, отецъ разорился. Что же я сдлалъ? Я продолжалъ вести себя, какъ мужчина. Теперь мн не приходится ждать двушку, о которой я говорилъ. Она прізжаетъ и отыскиваетъ меня въ город. Что ей было нужно отъ меня? спросите вы. Я былъ бденъ, я взялъ ничтожное мсто учителя, вся моя блестящая будущность была разбита и мои поэтическія произведенія лежали на стол, и теперь она пришла и сказала, что хочетъ быть моей женой!

Учитель взглянулъ на Іоганнеса и спросилъ:

— Понимаете вы ее?

— Но тогда вы отказали ей?

— А разв я могъ поступить иначе? Безъ средствъ, безъ будущаго, несчастный учитель, понимаете? Вдь я же не могъ согласиться. Но спрашиваю только: можете вы ее понять?

— А что же съ ней сталось потомъ?

— Господи, вы же не отвтили мн на вопросъ. Она вышла замужъ за полковника. Черезъ годъ. За артиллерійскаго полковника. За ваше здоровье!

Іоганнесъ сказалъ: