Ветер в клетке

– Я!? Ревную? – картинно взмахиваю копной волос. – С чего бы. Ты имеешь право трахать кого хочешь. В пустыне, в своей огромной машине, да где угодно. Также как и я! И знаешь, из салона меня не зря уволили, – расхожусь я, пытаясь спровоцировать Клэя. – Я трахалась с этим красавчиком французом, пока ты все это время меня игнорировал, – выдаю я, несмотря на то, что мне замолчать и язык прикусить хочется.

– Вау, – его желваки пульсируют, Оушэн явно держит себя под контролем, но из последних сил. – И как, Мира? Понравилось? Нравится, когда тебя используют, как кожаное тело для секса? И это твоя ценность? Кукла для траха?

И снова его слова звучат как резкая и отрезвляющая пощечина.

Я едва сдерживаю слезы обиды, сжимая губы в тонкую линию. Резко выдыхаю, отводя взгляд в сторону.

– Лучше так, Клэй. Знаешь, лучше так. Лучше быть использованной, но живой! Ведь в отличие от тебя, я не идеальна, как робот! Я всего лишь девушка, порой глупая, порой ранимая, наивная, странная, импульсивная. Но я живу, я чувствую, совершаю чертовы ошибки! – срываюсь на крик я, делая шаг к нему. Теперь мы стоим вплотную друг к другу. – А ты мертв внутри! Ты робот, Оушэн! – тыкаю в его грудь пальцем, расписываясь в каждом сказанном слове.

– Я не такой, – когда я вновь замахиваюсь, он резко ловит мою руку в воздухе между нами и до боли сжимает запястье, которое и без того, все еще скованно наручниками. А я даже забыла об этом. – Я не робот, – выдыхает Клэй, сквозь сжатые зубы. Я поднимаю на него взгляд, и наши глаза встречаются. Невыносимая резь бьет по зрачкам, пока я чувствую потоки сумасшедшей энергии циркулирующей, между нами.

– То какой я на самом деле, может испугать тебя, – я хочу отвернуться, но Клэй обхватывает мою шею, разворачивает в пространстве и резко прижимает затылком к холодильнику, но не так, чтобы я ударилась.

Такой сильный, что едва не сбивает с ног. Колени подкашиваются и дрожат, жар поднимается по ногам, концентрируясь между ними.

Его настроение и энергия словно втекают в меня, я мгновенно ощущаю возбуждение и потребность сжать ноги. Он держит меня за шею так, словно хочет впиться в нее зубами и губами, но не делает этого, мучая нас обоих, и переводит взгляд с глаз на мои губы и обратно.

– Ты течешь вся, – шепчет в мои губы. Откуда он знает? – Я чувствую твой запах, – глубоко вдыхая, отвечает на немой вопрос он. – Тебя заводит страх, Мира? А меня запах. Он сводит с ума, каждый гребанный раз, когда ты рядом. Проще не видеть тебя, не чувствовать, не дышать. Ты это хочешь от меня слышать? То, что я чувствую? Ты готова пойти до конца и узнать меня? – глухо интересуется Оушэн, обжигая меня дыханием.

Его вопрос звучит как гребанное предупреждение. Как красная лента, на которой четко написано «не пересекать». Но я пересеку, и сделаю это прямо сейчас. И пусть, я буду бесконечно жалеть об этом. Пусть завтра он вновь станет бесчувственным и холодным…главное, что сегодня я разобьюсь об этот скалистый айсберг, не собираясь менять курса.

Да и поздно уже.

– Это твои больные фантазии, – пылко протестую я Клэю. – Ты меня не возбуждаешь. Тебе же все равно кого на машине своей развозить, с кем флиртовать, с кем трахаться. Как и большинству мужчин в этом городе. Это анти-секс для меня, Оушэн. Нарцисс, бабник, абьюзер – не мой типаж. Плавала, знаю. После определенных событий в жизни, такой треш меня больше не возбуждает, не заводит и не интересует, – шепчу я, ощущая как боль внизу живота становится невыносимой, тяжелой, пульсирующей. Требовательной. До безумия жадной становится эта сладкая боль.

Горячие потоки летают, между нами переменным ветром и заворачивают обоих в личный и невидимый для посторонних глаз, торнадо.

Я все еще немного пьяная…и возможно, это способствует тому, что мои животные инстинкты так легко побеждают твердые доводы разума. А тело продолжает предавать с каждым его касанием и вдохом, да так бесстыдно предавать, что я чувствую влагу, стекающую по внутренней стороне бедер. Я такая мокрая, что он мог бы войти в меня без подготовки, даже с учетом того, что у меня три года не было секса.

– Хорошая речь. Но совершенно бессмысленная, – мгновенно считывает мое состояние Оушэн. – Ты готова, я спрашиваю, – сглатывая, он продолжает подавлять меня каждой нотой в своем голосе. Его губы чертовски близко. Мягкие, горячие, по-запретному чувственные для мужских губ.

– Да, – выдыхаю рвано, сдаваясь этому напряжению. – Я хочу узнать тебя, – он едва касается моего рта своим. – Но сначала мне нужно сходить в душ, я была в тюремной камере и чувствую себя некомфортно, – предупреждаю я, рассчитывая на то, что мы примем его вместе.